Олег Авраменко - Все Грани Мира

— Около одиннадцати. Точнее, 22:48. А что?

— А то! — ответил я и перешёл на мысленную речь: — «Вот вариант обобщённого атласа неба для Земли», — (образ шара с осью и сияющими на ней точками, обозначающими звёзды), — «вот видимый нам участок», — (я обвёл её красным контуром).

Инна окинула быстрым взглядом небо над нами.

«Гм… Похоже».

«Не похоже, а полностью совпадает. Присмотрись внимательнее».

«Точно, чёрт возьми! Но мы же не на Земле…»

«Конечно, нет. В этот момент звёздное небо Земли на нашей широте и на той долготе, которая соответствует нашему астрономическому времени, имеет такой вид…» — (оставив на месте красный контур, я повернул шар с изображением звёзд на 180 градусов вокруг оси.) — «А это значит…»

«Что мы на Контр-Основе», — сообразила Инна.

— Верно! — подтвердил я вслух. — На Грани, которая вместе с Землёй находится на Главной оси симметрии Кристалла…

Почти бегом мы вернулись в библиотеку, взяли соответствующий том «Реестра» и нашли там короткую статью о Контр-Основе, подтвердившую мои наихудшие опасения. Декретом Инквизиции от 678 года было запрещено прокладывать трактовые пути на Контр-Основу, все уже существующие на ней тракты были уничтожены, а её жители переселены на другие Грани. Столь решительные меры мотивировались тем, что нарушение первичной непроницаемости Рёбер Контр-Основы отрицательно сказывается на устойчивости Мирового Кристалла. Правда, отмечалось в той же статье, современная наука доказала всю безосновательность подобных утверждений, однако формально вышеупомянутый декрет до сих пор не отменён.

— Наверное, Мэтр любил анаграммы, — после тягостной паузы заметил я.

— А именно?

— Именно то, что я сказал. Мы тугодумы, Инночка. «Мир» в коруальском языке обозначается словами «monde» и «lans», последнее — в значении «край», «страна», «земля»; а также суффиксами «-onel», «-anel». Ланс-Оэли, страна Оэли, кажется какой-то абракадаброй, но… — мысленно я переставил буквы в слове «Lans-Oeli» так, чтобы образовалось «isolanel». — Получается «изоланел», то есть изолированный, замкнутый мир.

— Стало быть, — мрачно подытожила Инна, — мы пленники этого мира. А я всё надеялась, что где-то на Ланс-Оэли есть хоть один трактовый путь. Теперь, вижу, нам и вправду придётся заниматься самостоятельно. Похоже, мы застряли здесь надолго. Единственная надежда, что в скором времени в нашу глушь забредёт какой-нибудь инквизитор.

Я сокрушённо вздохнул:

— Бедные родители — они с ума сойдут, разыскивая нас.

Инна тоже вздохнула:

— А что мы можем сделать? Мы же совершенно беспомощны…

Уже через два с половиной месяца после нашего появления на Ланс-Оэли мы с Инной ехали по широкой дороге под небом Грани Агрис. Кроме запаса продуктов, смены одежды и чистого белья, в больших кожаных сумках на крупах наших лошадей, Леопольда и Лауры, было также несколько книг из библиотеки Кэр-Магни, в частности справочник «Основные трактовые пути по состоянию на 1 января 1999 года».

К поискам ускоренного выхода из замкнутого мира Контр-Основы нас подвигло несколько обстоятельств, и далеко не последним из них было элементарное любопытство. Среди множества научных монографий, учебников и справочников мы не нашли ни одной (за исключением предельно лаконичного «Реестра») книги на социальную тематику — по истории, экономике и политическому устройству мира Граней. Нам приходилось довольствоваться художественными книгами, которых в библиотеке насчитывалось свыше двухсот томов; однако получаемые из этого источника сведения были неполными, не очень достоверными, а зачастую противоречивыми. Чем дальше, тем больше мы запутывались, и уже не знали, чему из сказанного верить, а чему — нет. В условиях Граней привычная земная логика то и дело отказывалась срабатывать.

Во-вторых, нам не давали покоя мысли о родителях. Вне всяких сомнений, они давно обнаружили, что мы где-то пропали, и, конечно же, очень переживают за нас.

Третьей причиной были наши опасения за свою жизнь и здоровье. После того, как мы оказались на Ланс-Оэли, у нас началось лавинообразное пробуждение колдовских способностей. Мы не вполне контролировали их, и это могло плохо кончиться.

Так, однажды я, углублённый в собственные мысли, не заметил, что дверь закрыта, и прошёл сквозь неё. Собственно, в этом и состояла хитрость — убедить себя, что никакого препятствия нет. Но тогда это случилось со мной впервые, я запаниковал и едва не застрял в двери. К счастью, всё обошлось испугом и испорченным халатом, который намертво сросся с древесиной. А ведь могло быть гораздо хуже.

Потом Инна попробовала разжечь в камине огонь методом пирокинеза, [10] Пирокинез — буквально, «движение огня» (греч.). но посланный ею воспламеняющий импульс оказался слишком сильным и частично срикошетил от чугунной решётки. Сгусток энергии едва не задел Инну, пролетел лишь в нескольких сантиметрах правее и попал в увешанную гобеленами стену. Благо, в тот момент я был рядом, и совместными усилиями нам удалось погасить огонь, до того как он перекинулся на соседние комнаты.

Я мог бы привести ещё много подобных примеров, но думаю, и этих двух достаточно, чтобы убедится, что наши опасения за свою жизнь и здоровье были небезосновательными.

Кроме того, мы боялись, что в результате наших неумелых опытов могут пострадать посторонние — и это беспокоило нас больше всего. Как бы то ни было, мы обладали кое-какой магической защитой: например, Инна была уверена, что срикошетивший сгусток энергии летел ей прямо в лицо, однако в последний момент ей удалось отклонить его в сторону. Но что было бы, если бы в это самое время за её спиной стояла Суальда?… А если бы в тот раз я прошёл не сквозь дверь, а сквозь Шако, и оставил в его теле часть своего халата?… И что, если в будущем, оперируя силами более высокого порядка, мы по неосторожности вызовем какого-нибудь демона преисподней?…

— Так дело не пойдёт, — наконец не выдержала Инна. — Нам нужен учитель, и немедленно.

— Согласен, — сказал я. — Но прежде мы должны найти выход на другие Грани.

— Об этом я и толкую.

— У тебя есть идея?

— Да, есть. Правда, безумная.

— Какая?

— Обратиться за помощью к Леопольду.

Я буквально онемел от изумления и уставился на жену недоверчивым взглядом. Поначалу я решил, что она так неудачно пошутила, желая подчеркнуть безнадёжность нашего положения. Но нет, она говорила совершенно серьёзно — и это потрясло меня вдвойне.

— Однажды кот уже телепортировал нас, — между тем продолжала Инна. — Почему бы не испробовать ещё раз.

— Как? — спросил я, когда ко мне вернулся дар речи. — Ведь мы, кажется, согласились, что Леопольд просто исполнял заложенную в него программу. Или теперь ты думаешь иначе?