Инна Гарина - Книга без переплета

По этой причине держался он в тени, и шляпу надвинул на самый нос, и смотрел в основном себе под ноги, чтобы ни с кем не встречаться взглядом. Впрочем, по улицам здесь таким манером передвигались многие…

Ни с кем он, по счастью, не столкнулся, никто его не задел, и Доркин беспрепятственно обошел несколько притонов, пока в пятом или шестом по счету не наткнулся на того, кого искал. Тот пировал в компании развеселых собутыльников. Доркин и не сомневался, что найдет его здесь и именно в такой компании. Привычки принца Ковина были хорошо известны — не из тех он был людей, которые станут проводить ночь перед поединком за молитвою и подведением жизненных итогов.

За столом вперемежку с придворными из свиты принца сидели самые гнусные бандитские рожи, какие только можно было сыскать в Тагоне, но Ковин чувствовал себя среди них вполне в своей тарелке. Присутствовали здесь и дамы известного сорта, и веселье было в самом разгаре.

С порога оценив обстановку, Баламут поспешно вышел вон, пока никто не успел обратить на него внимания. Ему необходимо было отыскать поблизости подходящее укромное местечко, желательно с запасным выходом, то бишь с возможностью для отступления, и сделать это надо было побыстрее, пока никакая из шатающихся вокруг темных личностей не сочла его собственную личность вызывающей подозрение.

Как на грех, сразу же за порогом он налетел на какого-то маленького человечка, скрывающего лицо под капюшоном плаща, и чуть не сбил его с ног. Выругавшись про себя, Баламут выхватил кинжал, ибо знал по опыту, что здесь в таких случаях в длительные переговоры не вступают.

Малютка, однако, всполошенно взвизгнул и сам шарахнулся в сторону. Капюшон его съехал набок, и Баламут утратил дар речи, узрев под ним личико Фирузы.

Видя, что он узнал ее и скрываться далее нет смысла, девушка открыла было рот, но сказать ничего не успела. Опомнившись, королевский шут крепко схватил ее за руку и, озираясь по сторонам, поволок подальше от входа в кабак, в густую тень под покосившимся балконом ближайшего дома.

— Какого дьявола, женщина? — прошипел он на ходу сквозь зубы. — Что ты здесь делаешь?

— Я…

— Тише!

Фируза втянула голову в плечи и зашептала:

— Я шла за вами, Доркин…

— Зачем?!

— Я поняла… поняла, что вы задумали, и хотела…

— Черт побери! — Баламут даже застонал с досады. — Поняла она! Хотела! И что мне теперь с тобой делать?

— Ничего. Доркин, прошу вас, откажитесь от этой затеи! Пожалуйста!

— Чего ради? — он снова стиснул зубы. — Черт, я даже не могу отправить тебя обратно! Как ты пройдешь здесь одна…

Фируза помотала головой.

— И не пойду. Пожалуйста, Доркин, вернемся вместе, пока вы ничего не натворили…

— Женщина! — не сдержавшись, рявкнул он. — Ты соображаешь, что говоришь? Ты понимаешь, что муж твой завтра умрет и все наше дело провалится?

— Нет! — сказала она с непоколебимой уверенностью. — Этого не может быть!

Несколько секунд Доркин смотрел на нее, дивясь этому упрямству и вере в необыкновенные качества Овечкина, затем плюнул и отвернулся.

— Стой здесь. Прижмись к стеночке, замри и не дыши.

Он сделал шаг в сторону, но Фируза вцепилась ему в рукав.

— Не ходите! Не надо!

Он попытался высвободить руку, но девушка держалась крепко. И в этот момент дверь кабака распахнулась, и на улицу, галдя и распевая песни, вывалилась буйная ватага во главе с принцем Ковином. В руках у многих были зажженные факелы, и темная улица разом перестала быть таковой.

Баламут поспешно шагнул обратно, заталкивая Фирузу поглубже в тень, но было уже поздно. Капюшон с ее головки слетел окончательно, и блудливый глаз принца мгновенно приметил женское личико.

— Девчонка! — пьяно и громко возгласил он и остановился, пошатываясь и тыча рукой в их сторону. — Хорошенькая, ей-Богу! Ату ее!

Во мгновение ока они со всех сторон оказались окружены сворой принца. Фируза помертвела от страха, видя кругом мутные глумливые взоры и оскаленные в ухмылках зубы. Баламут Доркин прижал ее к стене и загородил собою.

— Не подходить! — негромко, но внушительно предупредил он, и в руке его откуда ни возьмись появился кинжал.

Кругом загоготали еще громче, но принц Ковин умудрился-таки расслышать в его голосе интонации человека, привыкшего приказывать, и насторожился.

— Разойдитесь, — велел он, и свора его притихла и расступилась, давая ему дорогу. — Вы — дворянин? — обратился он к Баламуту. — Девчонка ваша?

Ковин подошел совсем близко, и Баламут невольно оскалился, не хуже бандитов из свиты принца. Вожделенная цель была прямо перед ним… но, черт возьми, если он сейчас убьет Ковина, псы принца разорвут его в клочья. Его-то — ладно, но за спиной Фируза… Кой черт принес ее сюда?! Он мог пожертвовать собой, но не ею же!

Доркин затравленно огляделся. Бежать было решительно некуда. Он перевел взгляд на принца.

— Если вы прикоснетесь к ней, я убью вас.

Ковин смерил его с ног до головы надменным взглядом.

— Сначала назовите свое имя и звание, — процедил он сквозь зубы. — Я не дерусь с кем попало.

— Многовато чести для пьяного подонка знать мое имя, — медленно сказал Баламут. — Кто ты сам-то такой?

Принц против его ожидания вдруг развеселился.

— Из провинции, что ли? — он подмигнул ближайшему соратнику, и вся свора заржала. — Что ж, сейчас ты узнаешь, кто я такой…

В поднявшемся гоготе Баламут все же услышал, как за спиной у него тихонько ойкнула Фируза, и быстро оглянулся. Оказалось, что под рукою, которой девушка упиралась в стену, неожиданно подалась и приоткрылась рама не замеченного ими доселе полуподвального оконца.

Баламут столь же быстро отвернулся. Никто из своры Ковина как будто не смотрел на девушку, и он начал пятиться, буквально запихивая ее в это оконце. Она пыталась упираться, но куда там!

— Эй, смотрите-ка, девка прячется! — завопил наконец один из бандитов, однако Баламут уже справился со своей задачей. С тихим вскриком Фируза провалилась в подвал, и с великим облегчением почувствовав, что за спиной у него больше никого нет, Баламут нашарил раму и с силой захлопнул окно. Теперь у девушки был хоть какой-то шанс спастись бегством, и больше его ничто не сдерживало.

— Ну, Ковин! — сказал он почти радостно, оторвался наконец от стены и выбросил руку с кинжалом вперед.

Кем-кем, а трусом принца назвать было нельзя — он и не подумал отступить и немедленно схватился за свое оружие. Однако чуть-чуть опоздал. Баламут не собирался тратить время на ритуальные заигрывания. Лезвие его кинжала блеснуло в свете факелов кровавой зарницей, и через какую-то долю секунды рукоять его уже торчала из плеча принца. Всего лишь из плеча — с ужасом успел подумать Баламут.