Даниил Аксенов - Реформатор

Кретент смерил тагга взглядом, от которого тот поежился. Равнодушным и одновременно многообещающим. Бывший советник даже ускорил шаг, стремясь войти во дворец как можно быстрее и избавиться от неприятного соседства.

Охранники передали Толера ишибам, одетым в синие халаты, и удалились. Раун признал в одном из новых стражей эльфа. Тагга повели по коридорам в самый дальний конец дворца. У бывшего советника мелькнула мысль, что, похоже, время его жизни исчисляется уже минутами. В крайнем случае — часами. Ишибов во дворце было мало, поэтому вряд ли ему могли позволить жить долго.

Конвой остановился у одной из дверей и чуть ли не впихнул туда Рауна. Тот, рассердившись, хотел было сделать замечание по поводу столь грубого обращения с урожденным тагга, сыном далла, но слова застыли в его горле. В комнате, куда он попал, находился король.

— Приветствую, твое величество, — Толер постарался скрыть растерянность и поклониться как можно более изящно. Перед его мысленным взором предстала простая схема: разговор с королем, встреча с Кретентом и место в телеге.

— Присаживайся, тагга, — Нерман сухо кивнул на стул, стоящий посередине комнаты.

Это был единственный свободный стул. Остальные были заняты его величеством, помощником посла Иаштом и королевским секретарем.

— Благодарю, твое величество, — Раун сел, полный тоскливых предчувствий. Он почему-то вспомнил, как много времени назад в радостные дни власти и полноценных интриг Толер вот так же встретил крестьянина, пришедшего с прошением к Миэльсу. Эх, если бы он только знал…. Какая злая ирония. Впрочем, что об этом думать? Будущее невозможно предвидеть.

— Что же ты, тагга, не признал мою власть даже после смерти Миэльса? — внезапно спросил король. — Сам на трон целился?

Если отвечать правдиво на последний вопрос, то у Толера были такие планы. Но признаваться в них он не хотел, питаемый слабой надеждой на то, что ему повезет и дело закончится более-менее благополучно. Очень призрачной надеждой. Королям можно говорить многое, но есть вещи, о которых следует молчать до последнего.

— Твое величество, волею судьбы мы находились в противоположных лагерях. Даже когда Миэльс умер, как же я мог? Конечно, о великодушии твоего величества ходили упорные слухи, но ситуация не позволяла сдаться. А на трон нет, не целился. Кроме меня и так появилось много кандидатов. Полагаю, что твоему величеству они все известны.

— Известны. Конечно, известны. Тагга, а кто планировал покушение на меня?

— Могу ли я уточнить, какое именно, твое величество? — вежливо поинтересовался Раун.

— Последнее, — с легкой улыбкой ответил Нерман.

— Я, твое величество, — Толер много раз видел, как короли улыбаются. Наиболее частой причиной положительных эмоций владык было самодовольство. В крайнем случае — победа над врагами. Сейчас же тагга наблюдал слегка необычное зрелище — король улыбался потому, что признал уточняющий вопрос Толера забавным. Несмотря даже на то, что он касался жизни его величества.

— Это было не очень хорошо, — ответил Нерман.

— Полностью согласен, твое величество. Я теперь признаю, что покушаться на жизнь королей — весьма нехорошее и опрометчивое занятие.

— Тагга, я имел в виду, что спланировано было не очень. Нет, подготовка, конечно, выше всяких похвал, но сама реализация подкачала.

— Полагаю, что твое величество не предоставит мне возможности исправиться.

Улыбка короля стала шире. Михаил понимал, что Раун — мерзавец, но мерзавец с чувством юмора.

— Вряд ли предоставлю. Скажи-ка, тагга, а на что вы рассчитывали?

— Ну как же, твое величество, все-таки семь великих ишибов… да и обычных три десятка… у меня имелись определенные надежды на успех.

— На что вы рассчитывали в случае успеха? Ведь Мукант такого не простил бы.

Этот вопрос очень волновал Михаила. Он понимал, что убийство действующего монарха, прибывшего по приглашению императора, — большой позор и жестокий удар по репутации. Мукант просто не мог оставить такое без внимания.

— О, твое величество, будь ситуация иной, мы на это никогда не решились бы. Но сейчас… просто невозможно было устоять перед соблазном. Фегриду не до нас. Не до Ранига. Конечно, император впал бы в ярость, но был бы вынужден оставить мщение на потом. А кто знает, что случится потом? Главное было ускользнуть из Фегрида и все.

— Что ты имеешь в виду? — брови короля сдвинулись. Он понимал, что Раун говорит что-то важное. Очень важное.

— Это касается Фегрида и Уларата, твое величество. В одном пограничном городке кое-что обнаружилось….

— В Реттесте? — быстро спросил король.

— Ах, так твое величество в курсе. Странно… это — большая тайна до сих пор. Вынужден признать высокую квалификацию шпионов твоего величества.

— Мне бы хотелось услышать детали, — сказал Михаил.

— Могу ли я надеяться на то, что подробный рассказ несколько… гм… смягчит мою вину?

— Зависит от того, насколько он будет подробным и полезным.

— Справедливо, твое величество.

Стихотворение написано латиноамериканской поэтессой Хуаной де Ибарбуру лет сто назад. Точный год не помню. Имя переводчика не помню. Думаю над тем, оставить его в тексте, заменить чем-то другим или вообще убрать.