Владимир Васильев - Ведьмачье слово (сборник)

И выполнять.

– Геральт?

Голос был удивленный и смутно знакомый.

Ведьмак замедлил шаг, потом и вовсе остановился.

В отнорке ведущей к правлению аллеи стоял живой. Он скрывался в тени, так что лицо трудно было рассмотреть, но Геральт сразу узнал его.

– Здравствуй, Геральт! Ты меня должен помнить по Виннице, тогда я звался Лёха Лимон!

Живой сделал несколько шагов и покинул отнорок, выйдя на аллею.

– Ты тогда заплатил за меня бандитам, Геральт… Я должен поблагодарить тебя.

Лимон и впрямь изменился. Тогда, в Виннице, это был жалкий и задерганный нюня. Геральта он называл на «вы» и впечатление производил неприятное, чтобы не сказать отталкивающее. Теперь перед Геральтом стоял вполне уверенный в себе и окружающем мире мужчина лет примерно тридцати, с внимательным и цепким взглядом и развернутыми плечами.

– Спасибо, Геральт, и не только за деньги. Ты помог мне измениться. Лёхи Лимона давно нет, есть Алексей Лиман, служащий Южного химкомбината и акционер нескольких дочерних предприятий. Правда, мой пай пока невелик, но клан со мной все равно считается.

Геральт молча взирал на Лимона-Лимана. Прежнего Лимона это затянувшееся молчание неминуемо заставило бы занервничать, засуетиться. Нынешний Лиман спокойно полез во внутренний карман делового костюма, вынул пухлый продолговатый конверт и протянул ведьмаку.

– Ты заплатил за меня Гансу двадцать три тысячи. Здесь двадцать пять. Возьми. И еще раз спасибо.

– Я не знаю никакого Ганса и никому ничего не платил, – сказал Геральт сухо. – Вы ошиблись, любезнейший.

Лимон выдержал долгий взгляд в упор. Он так и стоял с конвертом в протянутой руке.

– Я понимаю. Безжалостность и отстраненность – часть ведьмачьего имиджа. – Лиман опустил руку с конвертом, но прятать его не стал. – Честно говоря, я ожидал чего-то подобного. Давай будем выше всех этих нелепых условностей, Геральт. Я не люблю долги и с некоторых пор привык отдавать их при первой возможности. Возьми деньги, и я больше не стану тебе докучать. Если хочешь, даже здороваться впредь не буду.

– Вы ошиблись, – повторил Геральт спокойно. – Всего доброго.

Ведьмак повернулся и быстро пошел по аллее в сторону правления. Сначала ему показалось, что Лиман бросился следом, однако лишь показалось – тот остался на месте, только задумчиво глядел вслед удаляющемуся Геральту.

«Шахнуш тодд! – подумал Геральт. – В прошлый раз он обращался ко мне на „вы“, а я бросал ему пренебрежительное – да, да, пренебрежительное, чего уж там! – „ты“. Сегодня все наоборот. Он действительно изменился…»

Проснулся Геральт рано и в паршивом настроении. Виной тому, скорее всего, был вчерашний визит на директорский этаж, где ему вежливо, но не скрывая неприязни, объяснили: на комбинатский метанол покушались неоднократно, но до нынешнего случая безуспешно; все более ранние поползновения на склады клан пресекал своими силами. Нынешний случай стоял особняком, поскольку служба безопасности комбината не сумела отыскать ни самих воров, ни даже их следы.

Неприязнь верхушки клана Геральт вполне понимал: время идет, а ведьмаки без толку шляются по территории комбината да пристают ко всем с дурацкими расспросами вместо того чтобы лезть в воду и выяснять – что же так напугало вышколенные херсонские баржи. И никому не объяснишь, что под водой ведьмаки вчера просидели часов шесть кряду и пользы это принесло заметно меньше, чем некоторые расспросы.

Звонил и непосредственный заказчик, орк Шак Тарум. Интересовался результатами. «Разбираемся», – не вдаваясь в подробности, ответил ему Геральт.

Весемир, как ни странно, не звонил. Надеялся, видно, что ведьмаки позвонят ему сами, как только уяснят суть проблемы.

В общем, получалось так, что сегодня с утра пораньше ведьмакам предстояло снова лезть в воду и шастать около пролива, соединяющего лиман и море.

Геральт постучал в стену Ламберту и ушел умываться.

В меру сил взбодрившись, ведьмаки наскоро позавтракали и переправились через пролив, к маяку. Тут ждал небольшой сюрприз: оказывается, клан вызвал из порт-пункта Октябрьское здоровенный плавкран, который за ночь притащили на траверз пролива, и теперь этот исполинский механизм, сросшийся с огромным понтоном-платформой, мерно покачивался на волнах напротив входа в лиман, метрах в двухстах. На платформе, не будь там крана, без труда уместилось бы небольшое футбольное поле.

– Ты гляди! – восхитился Ламберт. – Зуб даю, хотят расчистить фарватер!

– Н-да. – Геральт недоверчиво покачал головой. – Повезло нам!

Это была действительно редкая удача: если какая-то механическая нечисть в самом деле околачивается неподалеку от пролива, попытку разблокировать комбинатский лиман она, ясное дело, без внимания не оставит. Ведьмакам же останется только наблюдать. А когда станет понятно, с кем именно придется сражаться, уже можно строить какие-то планы и вообще… развивать стратегию противостояния.

Главный враг ведьмака – неопределенность. Геральт, впрочем, подозревал, что и во многих иных областях бытия неопределенность сойдет за главного врага.

– Давай на маяк поднимемся, сверху лучше видно, – предложил Геральт. – Бинокль у тебя с собой?

– С собой, – буркнул Ламберт с таким видом, будто Геральт поинтересовался, не позабыл ли напарник прихватить голову или, там, левую ступню.

– Неплохо бы еще все это записать, – вслух рассуждал Геральт, взбираясь по ступеням винтовой лестницы. – Хорошо если источники техники у них наверху стандартные, а то батареи в ноуте может и не хватить…

Источники оказалось стандартными. Ноутбук пискнул, загружаясь, и уже через несколько минут Геральт оживил камеру, выбрал внятный видеорежим с увеличением и приготовил все к записи. Осталось только кликнуть курсором на кнопке «Старт».

– Готово! – удовлетворенно сообщил он Ламберту, изучающему окрестности в бинокль.

Ламберт, не отрываясь от оптики, одобрительно цокнул языком.

Примерно через час к плавкрану откуда-то с запада, со стороны одесского порта, подошел мощный буксир и еще одно суденышко, в котором без особого труда угадывалась водолазная матка – ребристые кожухи компрессоров позади рубки и гнутый гусак на самой корме для подачи дыхательных шлангов под воду ни с чем не спутаешь.

Тут-то все и началось – Геральт немедленно включил запись.

Сначала все шло как ведьмаки и предполагали: матка приблизилась к месту, где затонула пустая баржа, и спустила на дно водолаза. Затем к этому же месту стали не торопясь подталкивать плавкран, стрелой вперед. Водолаз, видимо, завел тросы, закрепил их на барже и подал концы наверх, на плавкран, потому что вскоре матка подняла водолаза на борт и убралась в сторону. Плавкран же продвинулся еще чуть вперед и стал опускать титанических размеров крюк к самому краю платформы, как раз туда, куда подали тросы с баржи. Несколько минут стропальщики возились с тросами и крюком – закрепляли. Потом разбежались в стороны, а кран слегка наклонил стрелу, чтобы крюк завис не над платформой, а над водой. Кто-то зычно проорал команду, так, что Геральт с Ламбертом с маяка услышали, и крюк медленно пошел вверх, выбирая слабину невидимых с берега тросов. Как только те натянулись, платформа слегка дрогнула и заметно прикренилась; ход крюка к оконечности стрелы еще более замедлился.