Майкл Муркок - Феникс в обсидиане / Phoenix in Obsidian

— Почему? — бормотал я. — Почему?

Почему?

Ящик озарился странным черным светом. Я не мог оторвать от него глаз, пока не увидел знакомые очертания. Это был черный тяжелый палаш. Лезвие и рукоять его украшали стихи, прочесть которые не мог. Головка эфеса представляла собой шар из блестящего черного металла. Лезвие было не менее пяти футов длиной, а рукоять выглядела, пожалуй, слишком массивной.

Я неохотно потянулся к нему. Дотронулся до рукояти. И меч, показалось, сам удобно устроился у меня в ладони, мурлыкая, как кот.

Я ужаснулся. И в то же время почувствовал радость. Только теперь понял смысл выражения «дьявольская радость».

Держа в руках этот меч, я перестал быть человеком. Я превратился в демона.

Мой смех потряс стены комнаты. Я размахивал мечом, и он пронзительно пел свою дикую песню. С размаху опустил его на кварцевый стол.

Стол раскололся на две половинки. Куски кварца полетели в разные стороны.

— Мой родной Меч! — кричал я в упоении. — Холодный Меч! Черный Меч! Скоро настанет твой час!

Непонятным образом сознавал, что никогда не держал в руках обычного меча. Любое мое оружие получало силу от Черного Меча и было лишь его проявлением.

Я бросил вызов Судьбе, и Судьба немедленно мне отомстила. То, что произошло через мгновение, было ужасно, и я понял, какой силой обладает Черный Меч.

В комнату вошла одна из служанок Бладрака. Она взглянула на меня, и вдруг лицо ее перекосилось от ужаса.

— Господин прислал меня спросить… — успела сказать она и закричала.

Черный Меч повернулся у меня в руке и стремительно бросился на нее, увлекая меня за собой. Он насквозь пронзил тело девушки. Она сделала несколько шагов, пытаясь вытащить лезвие.

— Холодный… Ах, какой он холодный!.. — выдохнула она.

И умерла.

Меч выскочил из тела. От крови его зловещее свечение стало ярче. Вновь раздалось завывание.

— Нет! — закричал я. — Это невозможно! Убивают только врагов!

Мне показалось, что меч рассмеялся.

В комнату вбежал Бладрак. Он взглянул на меня, на меч, на мертвую женщину и завопил от ужаса. Метнувшись к ящику, он выхватил ножны и швырнул их мне.

— В ножны его! В ножны! Скорее!

Я схватил ножны, и меч сам, без моей помощи, скользнул в них.

Бладрак смотрел на несчастную мертвую женщину, на разбитый стол. Боль исказила его черты.

— Теперь я понимаю, почему вы не хотели брать меч, — тихо сказал он.

Я повесил ножны с мечом на пояс.

— Вы заставили меня поднять меч. Теперь мы расплачиваемся за это. Черный Меч должен получать пищу. Он будет пожирать друзей, если не встретит врагов…

Бладрак отвел глаза.

— Лодка готова?

Он утвердительно кивнул.

Я вышел из этой комнаты смерти.

Мне дали лодку с рулевым.

Небольшое судно с высокими бортами было украшено золотом и бронзой. Рулевой привычно управлял низко летевшими в сумеречном воздухе цаплями.

Вскоре Алый Фьорд превратился в мерцающий над скалами огонек, а затем и вовсе исчез из виду.

Бесконечно долго мы мчались по мрачному морю, пока, наконец, в поле нашего зрения не появились зубчатые обсидиановые скалы. Показался знакомый залив — морская граница Ровернарка. Мы увидели корабли Серебряных Воинов, очевидно, уже начавших осаду города.

Белфиг не терял времени. Я прибыл слишком поздно.

Корабли Серебряных Воинов напоминали морскую колесницу Белфига, но, похоже, передвигались каким-то иным способом. Нас никто не заметил, и мы пристали к кристаллическому берегу рядом с местом, где меня когда-то встретили люди Белфига.

Я приказал рулевому ждать меня здесь, а сам начал осторожно пробираться вдоль берега к обсидиановому городу.

Прячась среди камней, я вышел к заливу. Судя по всему, Ровернарк сдался без боя. Пленники толпами шли к кораблям. На всех дорогах стояли Серебряные Воины, неуклюже державшие алебарды.

Самого Белфига нигде не было, но зато я увидел свою колесницу, запряженную медведями. Ее везли к берегу, и несомненно, она была одним из трофеев завоевателей.

Шаносфейна среди пленных не было. Если он еще жив, то, скорее всего, Белфиг запер его в Дхетгарде.

Но как мне туда попасть, если повсюду Серебряные Воины?

Даже если я обнажу Черный Меч — солдат слишком много, мне с ними не справиться. И как я потом буду возвращаться?

И тут меня осенила идея. Увидев собственную колесницу, которую вместе с медведями солдаты тащили к морю, я понял, что должен делать.

Выхватив меч, выскочил на дорогу и побежал за колесницей.

Я был уже рядом с ней, когда меня заметили. Серебряный Воин громко закричал и метнул в меня алебарду. Я отбил ее мечом, держать который, несмотря на его вес, стало удивительно легко. Прыгнул в колесницу и, схватив поводья, повернул ее обратно — в обсидиановый город.

— Но, Рендер! Но, Гроулер!

Медведи узнали меня и оживились. Бешено закрутились колеса.

— Вперед, Лонгклоу! Быстрее, Снарлер!

Кристаллы захрустели под колесами, мы неслись по дороге, ведущей наверх.

Я пригнулся, и несколько алебард пролетели над моей головой. Они вообще не годились для метания, а уж тем более в руках неповоротливых Серебряных Воинов. Рабы и солдаты разбежались, и в считанные минуты я оказался на первом уровне города.

Черный Меч начал потихоньку мурлыкать свою опасную насмешливую песню.

Несколько воинов бросились мне наперерез и занесли надо мной алебарды. Тогда я ударил несколько раз по их доспехам. Раздались вопли ужаса.

Я поднимался все выше и выше и чувствовал, как ко мне возвращается старое, знакомое ощущение радости боя. Черный Меч рубил направо и налево, и по его острию текла алая кровь, оставляя пятна на бортах колесницы и шкурах белых медведей.

— Вперед, Рендер! Вперед, Лонгклоу!

Мы были уже недалеко от Дхетгарда. Люди с криками разбегались в разные стороны.

— Эге-гей, Снарлер! Но, Гроулер!

Мои могучие медведи помчались еще быстрей, и, наконец, мы оказались перед воротами Дхетгарда. Их сразу отворили, и я подумал, что какому-то негодяю, одному из подданных Шаносфейна, видимо, неплохо заплатили. Но сейчас мне это было на руку. Колесница без всяких затруднений въехала в город и теперь с головокружительной скоростью катила по его переходам.

Вот и покои Шаносфейна, где когда-то встретился с ним впервые. Я откинул полог и увидел его.

Он слегка похудел, в глазах затаилась тоска. Но когда он посмотрел на меня, оторвавшись от рукописи, выражение лица у него было такое, словно вокруг не было никаких Серебряных Воинов, а просто кто-то вошел к нему в комнату и побеспокоил его по какому-то пустяку.

— Милорд Урлик?

— Я пришел спасти вас, лорд Шаносфейн.

На лице его выразилось удивление.