Сергей Фомичев - Конвой

Кто тащил оружие, кто одеяла, Волошику достался мешок с провизией. Войдя последним, он увидел, что народ уже расселся по лавкам, и вставать к печи никто не рвался. Косоглазый с двумя приятелями тоже не спешил, хотя все трое выглядели голодными. «Это понятно, — решил Волошек, — продукты не их, значит, и угощают не они». Безуспешно поискав глазами хозяйку, он взялся за готовку сам. Последний раз горячее они ели ещё до степной схватки. С тех пор всё время уходили от погони, так что не до костров было.

Пламя долго не разгоралось — печь не топили уже с неделю. Волошек изрядно подпустил чаду, прежде чем дело наладилось. А тем временем наёмники, прикончив, что не доели дорогой, созрели до разговоров.

— Расскажи, уважаемый, как всё случилось, — попросил Априкорн хозяина.

— Как случилось? — неторопливо начал Косоглазый. — Известно, как оно случается. Мор сперва навалился. Пришёл путник с полуденной стороны, оттуда, откуда и вы, значит. Принёс на себе чёрную. Про заразу-то мы не сразу смекнули. Шатало его сильно, но отговорился, мол, устал в пути. На ночлег попросился. А утром уже и закоченел. В доме Скопы он остановился. Тот дом и вымер первым. Пока спохватились, пока поняли, в чём беда, уже и поздно стало. Что пожар верховой мор по дворам пронёсся.

Вода закипела. Волошек посчитал едоков, прибавил черниговских братьев и отмерил пшена. Засыпал, посолил, но ни слова из рассказа хозяина не упускал.

— А на третью ночь нежить из домовин полезла, — продолжал тот. — Мы ж как, мы без обрядов хоронили. Спешили, да и заразы боялись. А кого и вовсе присыпать забыли. Вот и не замедлило наказание. Первыми как раз тот прохожий да семья Скопы пожаловали. Лютовали не сильно — мальчонку порвали, на том и успокоились. А уж потом, когда другие подтянулись, тут и конец деревне пришёл. Одни мы уцелели.

— А семьи ваши где? Мужик вздохнул.

— Семьи на погосте остались.

Все замолчали. Некоторое время слышался только треск углей в печи.

— Да что же мы так-то сидим, — сказал вдруг Косоглазый. — Гуза, достань из погреба бутыль. Там большая справа стоит. Давай её сюда.

Щуплый мужичок, к которому обратился хозяин, хотел было возразить, но передумал. Вышел, кряхтя, и скоро во дворе скрипнули ржавые петли. Он обернулся за пару минут. Разглядев за пыльным стеклом пять литров мутной жидкости, наёмники одобрительно загудели.

— Вот кстати, — заметил Сейтсман, поблёскивая глазами. В этот миг любой мог распознать в нём завзятого алкоголика.

В доме посуды на всех не нашлось. Полезли за собственными кружками. Под бульки разливаемого самогона разговор возобновился.

— Мы бы ушли отсюда, да не знаем, куда идти, -посетовал Косоглазый. — Слышали, мор далеко пошёл. За день не выберешься. А ночевать где попало — почти верная гибель.

— Это правда, — согласился Априкорн и спросил: -А тот прохожий, ну, что мор занёс, он ничего не говорил, откуда пошла зараза, из какого города?

— Да куда ему беседы вести. На ногах не держался. В первый же дом ввалился кулём и сразу уснул. Вечным сном, как говорится.

— Жаль. Знать бы, откуда напасть свалилась, та легче было бы и путь верный найти. У мора свои законы имеются.

Колдун к самогону не притронулся. Сослался на ненадёжное брюхо. Дастин и Ксюша, сделав по глотку, тоже отставили кружки.

— Нам братьев ещё менять, — пояснил орк.

Ну а Волошек решил сперва с ужином закончить. Собственно, печь справлялась и сама, но, ожидая, пока подойдёт каша, ему вздумалось прибрать просыпавшуюся шелуху. Не любил он, когда под ногами хрустит.

В поисках веника заглянул за печь. Что-либо раз глядеть в такой тьме было невозможно. Волошек пошарил наудачу рукой. Пальцы коснулись чего-то гладкого и твёрдого, похожего на городошную биту или рукоять меча. Он потянул. В нос ударило гнилью. Глаза уже освоились и различили в сумраке белую, начисто обглоданную кость. Волосы шевельнулись. Вдоль хребта потянул ледяной сквознячок. Кость была человеческой.

Пальцы сами собой разжались и принялись тереться о штаны. У Волошека хватило ума не вскрикнуть. Он глубоко вдохнул-выдохнул, вернулся на место и встал к народу спиной, чтобы по перекошенному лицу никто ничего не заподозрил. Будто бы продолжая возиться с варевом, Волошек лихорадочно прикидывал, как и чем воевать с нежитью. Не доводилось ему так вот, в упыриные деревни ночью попадать. Не знал, что их берёт. Помнил разговоры, что, мол, железо против них не годится. Нужно серебро или осина. Так вот почему пеньки вокруг. Порубили упыри проклятое дерево, заодно со всем прочим, а может, люди, когда ещё надеялись одолеть напасть.

«Сбегать, что ли, в лес за осиной? Нет уж, увольте… Первым делом колдуна предупредить надо, — решил, наконец, Волошек. — Только вот как?»

Он посмотрел на Априкорна, нарочно сделав пошире глаза, а тот вдруг едва заметно кивнул в ответ…

«Знает уже!» — обрадовался Волошек. От сердца сразу отлегло. На силу колдуна он только и надеялся.

Между тем беседа как-то незаметно переключилась на дела не столь жуткие. С упырей перескочили на нежить вообще, с нежити — на клады, что дожидаются смельчаков в курганах, с кладов — на деньги… Ну а на деньгах задержались надолго. Тема широкая, почти неисчерпаемая.

Сейтсман с Жирмятой заметно опьянели и теперь спор с «мужиками» вели главным образом они. Да ещё Андал, которого самогон не брал напрочь, вставлял иногда слово-другое. Все остальные притихли. Эльф, загодя устроившись в углу, дремал. Его кружку уже много раз пропускали при раздаче. Хельмут скоро убрал и свою, видимо, чувствуя в выпивке меру. Априкорн лениво шептался с Дастином, а тот, в свою очередь, с Ксюшей.

Если бы не упыри, Волошек решил бы, что народ вот-вот завалится на боковую и ужина дожидаться не станет.

Каша как раз принялась пыхтеть, и он достал нож, чтобы открыть консервы. Открывал долго — с ножом в руке чувствовал себя гораздо увереннее.

Всё произошло молниеносно. В ладони Априкорна вдруг возник изящный стилет. Такими наёмники не орудуют, такими, при случае, режут королей да императоров. Колдун без предисловий проткнул грудь недавнего собеседника и отпихнул тело ногой. Ксюша тут же снесла голову щуплому, а вот Дастину повезло меньше. Его соперник, широкоплечий детина успел нырнуть под клинок и раскрыл пасть, подбираясь к горлу. Зубки пошли в рост, точно налоги эпоху войн. Волошек от печи метнул нож и схватился за меч, но тот уже не потребовался — Андал и Хельмут добавили свои кинжалы, пригвоздив мертвеца к полу. Здоровенный упырь затих не сразу, некоторое время беззвучно корчился, выгибая спину.

Эмельт, приоткрыв глаз, молча кивнул. Остальные же (то есть Сейтсман с Жирмятой) ошарашенно смотрели на бойню. До их вымоченных в спирте мозгов ещё не дошла суть происшедшего. Миг или около того тишина балансировала на канате страстей.