Алексей Пехов - Фэнтези 2007

Затем Брок глянул на меня вопросительно, но опять же молча. Я успокаивающе кивнул. Хотя, конечно, на том берегу отсидеться за спинами лучников Маньяра уже не удастся, и каждый боец будет на счету, и дубина этого здоровяка могла бы ох как пригодиться… Но слово есть слово. Даже данное орку.

Вернувшись к Маньяру, я вывел его из прострации способом, не принятым среди людей благородного происхождения, — чувствительно ткнул кулаком в плечо. Сьер сенешаль скривился, но во взгляд вернулась осмысленность.

— Что это было? — спросил он, протирая глаза. — По действию схоже с тем дурманом, что шлюхи подсыпают в вино богатым клиентам. В очень слабой дозе…

— Не знаю. Никогда не сталкивался, — коротко ответил я, собираясь тем же способом привести в чувство Изабо.

Но оказалось, что она и сама справилась с сонной отрешенностью — изучала берега внимательным, цепким взглядом. И, насколько я мог почувствовать, творила какое-то прощупывающее заклятие. Но, конечно же, не преминула язвительно откликнуться на мою последнюю реплику:

— Ты не сталкивался со шлюхами, братец?! Тогда я — Бернарда Непорочная!

Вступать с ней в пикировку не было ни сил, ни желания.

— Чувствуешь что-нибудь? — почти дословно повторил я вопрос, заданный орку. Распустил завязки вьюка, достал «гнумий» самобой и сверток со стрелками. Возможно, скоро у них появится достойная цель.

— Ничего… Я же говорила — ни одно обнаруживающее заклятие не срабатывает на здешнюю нечисть. А эта тварь, похоже, из разряда высших.

— Не думаю, — усомнился Маньяр. — Какая-нибудь безмозглая каракатица-переросток с зачатками эмпатии. Обладая мозгами, стоило бы сидеть тихо, никак не обнаруживая своего присутствия. И спокойно дождаться, пока мы заедем на мост.

— Может быть, — на удивление кротко согласилась Изабо. — Не позволишь ли взглянуть? — Она протянула руку к стрелкам, которыми я заряжал самобой. Только сейчас почувствовала заложенную в них магию.

Я не возражал. Пора доставать из рукавов и выкладывать на стол припрятанные козыри.

— Любопытно, любопытно… — бормотала под нос Изабо, изучая серебристую стрелку. — Стандартное заклятие Ксешильды, но в зеркальном отражении… Двойные связи ослаблены… Управляющая группа от совсем иного заклятия… Короче говоря: примитивная эклектика, однако может сработать… Не сомневаюсь — твоя работа, братец.

— А чья же еще? — скромно сказал я. Заклятие, призванное укреплять крепостные стены и башни, по моей задумке должно было действовать с точностью до наоборот — разрывая на куски хоть предметы, хоть живых существ — наплевать, из какого они мира.

— Понятно, — вздохнула Изабо, — ты всегда отличался склонностью к примитиву, помноженному на плагиат…

— Зато, как ты совершенно справедливо заметила, этот примитив вполне может сработать.

В нашу высоконаучную дискуссию вмешался сьер сенешаль. Отбросил церемонные манеры и заявил с присущей всем сыщикам грубоватой прямотой:

— Заканчивайте болтовню и приготовьте все, что может сработать. Попробуем прорваться на тот берег.

Казалось, что лучники Маньяра занимаются абсолютно бессмысленным делом. Их стрелы взлетали по крутой дуге и падали в Гронну: втыкались в береговой песок или, булькнув, уходили под воду, — речка у моста была неглубока, локтя три-четыре, и дно везде отлично просматривалось. По видимости, ничто опасное таиться здесь не могло. Но каждый, выживший в Буа хотя бы пару часов, знал, насколько обманчива видимость…

На двадцатом выстреле все началось? На тридцатом? — не знаю, не считал… Очередная стрела воткнулась в дно — глубина там оказалась по щиколотку, не больше. От растревоженного дна поднялась пара пузырьков — обычное дело. Потом еще пара, потом еще…

Потом вода рванулась вверх яростным фонтаном. Не только вода — донные ил и песок, водоросли. И кое-что еще…

Мы застыли, оцепенев. Огромное цилиндрическое тело вытягивалось выше и выше, словно решив добраться до неба, до самых чертогов Девственной Матери. Казалось, со дна реки в мгновение ока выросло исполинское, неохватное дерево, наверху даже имелось нечто вроде кроны — странной, непропорционально маленькой. Чтобы увидеть эту «крону», приходилось высоко задирать голову — словно паломникам, пытающимся разглядеть Святое Колесо на вершине знаменитой колонны у Амальхенского собора…

Несколько мгновений растянулись в вечность. Вечность скатывались струйки воды с серой морщинистой не то коры, не то кожи. Вечность бурлила, пенилась и перекатывалась волнами Гронна на протяжении полулиги вниз по течению. Вечность моя рука тянулась к самобою, — и никак не могла дотянуться. Да и зачем… Мозг охватили апатичная вялость и ощущение полной бессмысленности каких-либо действий. Хотелось лечь на землю, закрыть глаза и ждать, когда все закончится… Все и всегда когда-то заканчивается, так или иначе…

Затем живая колонна начала медленно изгибаться, как шея чудовищного лебедя. Изгибаться в нашу сторону. Псевдокрона псевдодерева приближалась. Можно было разглядеть: несколько десятков ветвей — вовсе не ветви. Не то хоботы, не то шеи — никакого намека на голову или хотя бы на челюсти, но каждый отросток венчала круглая глотка, усеянная зубами… И глотки, и зубы казались неопасными, мелкими и несерьезными по сравнению с размерами твари… Но лишь казались.

Страшно не было.

Абсолютно.

Изабо что-то выкрикнула — хрипло, громко. Я не разобрал слов, но прекрасно почувствовал брошенное ею заклятие…

Вечность кончилась. Сонное оцепенение пошло трещинами и рассыпалось на куски. И все замелькало очень быстро.

Крики. Ржание коней. Самобой дергается в моей руке. Шесть стрелок летят в цель. Вонзаются в серую тушу — одна за одной. Заклятие работает, в местах попаданий — огромные рваные раны, способные прикончить любую другую тварь. Но только не эту…

Лучники стреляют в упор — по тянущимся к нам глоткам. Из ран монстра хлещет черная жидкость. Твари словно бы все безразлично. Круглые провалы щетинятся клыками — ближе, ближе, ближе — и сейчас видно, что любой из них без труда затянет человека.

Изабо швыряет заклятие. Огненный смерч проносится над Гронной. Ослепительная вспышка бьет по глазам, жар опаляет лица. Вода в реке не просто вскипает — испаряется мгновенно. Вспыхивают деревья, кусты, трава. Это не пожар — все вмиг сгорает дотла.

Обугленная тварь корчится. Хлещет по этому берегу, по тому, снова по этому. Неожиданно — совсем рядом — дымящаяся серая поверхность. Страшный удар в бок. Мир летит вверх тормашками… Я тоже куда-то лечу…

Черный бездонный провал — воронка в никуда. Белоснежные, загнутые назад клыки по краю — много, несколько рядов. И — все взрывается! Разлетается трепещущими комьями плоти. Я стреляю еще раз — в слепо тычущийся обрубок. И не понимаю: как, когда успел перезарядить самобой?!