Андрей Стерхов - Быть драконом

Я сунул ему пачку «верблюжатины». Он прицелился вытянуть сигарету, но, оценив тонны грязи под его обкусанными ногтями, я разрешил:

— Всё забирай.

Он, сцапав добычу, обрадовано воскликнул:

— Человек, мля!

— Это ты, дружище, не угадал, — возразил я и дал по газам.

«Пятой площадкой» оказалась окружённая бетонным забором промзона. Я уверенно направил болид в раскрытые настежь ворота и, перевалив через грузовые весы, ворвался на безлюдную площадку, заваленную огромными кучами металлолома, каждая их которых отсылала своим мрачным видом к знаменитому верещагинскому полотну. Лихо обогнув одну за другой печальные эти сопки, я сходу взлетел на укреплённую железобетонными плитами насыпь и с гагаринским «Поехали!» перелетел через ржавые рельсы магнитного крана. Выехал на подобие дороги, промчался ещё немного, подлетая на ухабах, и с разворотом — щебень из-под колёс брызгами — притормозил у трёхэтажного здания конторы. Возле крыльца стоял чёрный «лэндкрузер», к нему и пристроился.

Трёхэтажка походила на дом Павлова после последней атаки фрицев, но не пустовала. Меня ждали. Я ещё вылезал из машины, а ко мне уже подошли три неброско одетых мужчины, вооружённых помповыми дурами. В одном из них я узнал Павла — того самого бойца-борца, который приходил ко мне давеча в офис в составе придурковатой делегации. Он ничуть не изменился, только на лбу его желтела знатная гематома, а левое ухо было залеплено пластырем.

Я как его увидел, тут же понял, чей это был голос в телефоне. Его, Павла, и был.

«Извини, Охотник, что на тебя грешил, — мысленно обратился я к своему неведомому врагу. — Всё оказалось банальней».

Да, я был наивен, полагая, что ребята из «Фарта» тут не причём. Ошибся я, переоценил силу своих устрашающих фокусов. Ни черта они не испугались. Вернее так: те, что приходили, конечно, перетрухнули хорошенько (Павел, к примеру, косился на меня с подозрением и держался настороженно), но Большой Босс от своего не отступил. Не тратясь на артподготовку, кинул пехотинцев криминальной войны в новую атаку. Оно и понятно — легко быть Наполеоном, наблюдая бой со стороны.

— Не опоздал? — спросил я, обращаясь к Павлу, как к старому знакомому.

Он поиграл желваками, но ничего не ответил. Молча сунул руку мне за пазуху, вытащил из кобуры кольт и запихнул его себе сзади под ремень. После чего, показав уже своим стволом на перекошенную дверь, сказал:

— Волыну сдал, ноги вытер, заходи.

Я не успел наложить на машину охранное заклятие, поэтому сказал одному из двух стоящих на входе бойцов:

— Присмотри за тачкой. Я скоро.

— Не Эрмитаж, не стырят, — буркнул боец.

А Павел поторопил меня:

— Иди, иди.

До поры до времени я был вынужден играть по их правилам, поэтому покорно направился к зданию, от которого несло карбидом и древесной гнилью. Но, задержавшись на пороге, всё же не отказал себе в удовольствии спросить:

— А где, Паша, твой кореш Савва?

— В больничке твоими стараниями, — зло процедил Павел сквозь зубы и больно ткнул стволом мне в спину.

Он довёл меня по тёмному коридору до кабинета, вход в который охраняли ещё два статных вооружённых хлопца. В самом же кабинете за столом, каким-то чудом сохранившимся в этом разгромленном здании, сидел юрист фирмы «Фарт». Господин Ащеулов. Пётр Вениаминович. Собственной персоной.

— Вам в прошлый раз мало показалось? — спросил я с порога. — А, крысёныш?

Ащеулов ощерился, но сдержался. Провёл ладонью по зализанной чёлке и ледяным голосом произнёс:

— Мы в прошлый раз недоговорили, Егор Владимирович. Присаживайтесь.

Я оценил шутку — в кабинете был только один стул, на нём сидел сам Ащеулов.

— Спасибо, пешком постою, — сказал я. — Давай по делу.

— Ну, по делу, так по делу, — согласился он и щёлкнул замками лежащего на столе кейса. Достал бумаги, вытащил ручку и предложил: — Подписывайте, Егор Владимирович.

— Скажи сначала, что с девушкой?

— С ней всё в порядке.

— Хочу убедиться.

Ащеулов кивнул, и Павел, продолжая держать меня под прицелом, набрал номер телефона. Когда на том конце отозвались, он приказал:

— Дай трубу девчонке.

И протянул мобильник мне.

— Лера? — спросил я.

— Шеф, это вы?! — обрадовано воскликнула моя бедовая помощница.

— Нет, это Бэтман.

— Ха!

— С тобой всё в порядке?

— Более-менее.

— Хорошо, что не менее-более. Держись. Я тебя вытащу. Уже вытаскиваю.

— Ага, шеф, давайте. А то мне уже очертели эти тупые ро…

На этом связь прервалась, я вернул телефон Павлу и, обращаясь к Ащеулову, заявил:

— Сначала девчонка, только потом факсимиле.

Тот неожиданно легко согласился:

— Ради бога.

Слишком легко согласился. Подозрительно легко. Но я раньше времени взрываться не стал, озвучил свой план:

— Сажаете её в мою машину, она отъезжает к воротам, звонит, и только тогда я подписываю эти ваши чёртовы бумажки.

Ащеулов и тут пошёл навстречу:

— Нет проблем, Егор Владимирович. — И глядя мне через плечо, приказал Павлу: — Организуй.

Борец вышел, и мы с господином Ащеуловым остались наедине. Юрист старательно отводил глаза и делал вид, что просматривает экземпляры договора, а я скрашивал ожидание тем, что рассматривал паутину в углу и думал. Сначала о том, что зря вчера юриста не отделал и отпустил ненаказанным. Затем мысль сделала кульбит, и я стал прикидывать, что они дальше предпримут. Интуиция подсказывала, что живым они меня отсюда не отпустят. Прихлопнут. Получат подпись и удавят. Удавили бы и так, да, видимо, решили обезопасить себя от исков возможных наследников. Ну а как только обезопасят, так сразу в бетон закатают. Сначала меня, а потом и Леру. Свидетеля не оставят. Я бы не оставил.

Вернулся Павел минут через пять.

— Готово? — спросил у него Ащеулов.

— Готово, — ответил борец и сунул мне свой телефон.

Не прошло и двух секунд, как раздался звонок.

— Да? — отозвался я.

— Шеф, я на выезде, — сказала Лера. — Жду вас.

— Не глуши двигатель, я скоро.

— Ага, шеф.

— Через шесть минут не появлюсь, вали.

— Но…

— Вали, я сказал. Время пошло.

Вернув трубку Павлу, я обратился к юристу.

— Всё понимаю, одного не понимаю: зачем гранату в офис швырнули?

— Какую гранату? — удивился Ащеулов. Удивился искренне. Похоже, действительно ничего об этом не знал. Похлопал зенками, а когда пробило, обратился к борцу: — Что за самодеятельность, Паша?

Тот, отведя глаза, пробурчал:

— А чего он… Савва вон… На аппарате. Дышит через раз.

— Охренел! — возмутился Ащеулов. — Тюрин узнает, голову оторвёт!

Паша стал похож на кутёнка, которого тыкают в помеченный им башмак.

— Ладно, хорьки, — сказал я, приближаясь к столу. — Между собой потом разберётесь, а сейчас дело нужно закончить. Давай договор.