Майкл Муркок - Месть Розы

И прежде чем он успел вставить стихотворную цитату, заснеженные ветви леса раздвинулись, и оттуда появилась уверенная в себе Чарион Пфатт, державшая ручки носилок, на которых восседала сияющая и кивающая, как королева, матушка Пфатт. Ручки носилок сзади держал ее высокий, неряшливого вида сын, который весело улыбался альбиносу, как улыбаются, увидев в таверне знакомое лицо. Одну только Чарион, казалось, обеспокоило появление Элрика.

– Я почувствовала твою гибель год назад, – тихо сказала она, опустив носилки со своей бабушкой на землю. – Я почувствовала, что ты развоплотился. Как тебе удалось выжить? Может быть, ты – Гейнор или кто-то другой, умеющий изменять свою форму и принявший обличье Элрика?

– Уверяю тебя, госпожа Пфатт, – сказал Элрик, который тоже был взволнован, – я именно тот, кого ты знаешь. По какой-то причине судьба пока не хочет уничтожать меня. Скажу больше, пока что мне всякий раз удавалось пережить свою гибель вполне безболезненно.

Пожалуй, именно эта ирония окончательно убедила ее, и она расслабилась. Но все же было видно, что всеми своими чувствами она пытается определить в нем признаки самозванца.

– Ты и в самом деле удивительное создание, Элрик из Мелнибонэ, – сказала Чарион Пфатт и повернулась к своей бабушке.

– Я рада, что ты нас нашел, мой господин. У нас есть весьма перспективные прозрения относительно моего пропавшего сына, – весело заявил Фаллогард Пфатт, не обращая внимания на подозрения своей племянницы. – И вот мы постепенно воссоединяемся. Ты уже знаешь нареченного моей племянницы.

При этих словах Чарион Пфатт по-девичьи зарделась, к собственному невообразимому смущению, но в то же время она поглядывала на своего маленького ухажера взглядом, весьма похожим на тот, каким когда-то на нее саму смотрела жаба. Выбор, который делают влюбленные, всегда не лишен парадокса.

Открыла свой веселый красный зев рта, в котором еще оставалось несколько зубов, и матушка Пфатт. Она воскликнула:

– Динь-дон по шести глупцам! Динь-дон по красавцу звон! – Старушка, словно впадая в старческое слабоумие, несла всякий вздор. Тем не менее она одобрительно помахала своей внучке, а в том, как она подмигнула Элрику, было столько ума, что Элрик подмигнул ей в ответ; он был уверен, что она в ответ улыбнулась. – День тьмы – белокожему пареньку, день света – темному, злому врагу. Празднуй, добрый, празднуй, злой; праздник кончился, герой! Празднуй, дьявол, празднуй, Сын; белому – день тьмы один. А в лесу кувшинки цветут при луне; корабли океана идут по земле. Динь-дон по лилейному молодцу! Динь-дон по безумцу и мудрецу! Плыви в диких джунглях, сей в море горох; Хаос ликует над Землями Трех.

Но когда у нее стали спрашивать, есть ли какой смысл в ее рифмованных словах, она просто засмеялась и попросила подать ей чаю.

– Матушка Пфатт – жадная старушка, – доверительно сообщила она Элрику. – Но в прошлом она дело свое знала, викарий. Думаю, ты с этим согласишься. У матушки Пфатт возле древа дела: для Вечности пять сыновей родила.

– Значит, ты думаешь, что Коропит где-то поблизости, – обратился Элрик к Фаллогарду Пфатту. – Ты говоришь, что чувствуешь его, мой господин?

– Здесь слишком много Хаоса! – воскликнул высокий ясновидец, яростно кивнув. – Сквозь него трудно видеть, трудно звать. Трудно услышать ответ. Смутно, мой господин. Космос всегда смутен, когда за работу берется Хаос. Этот мир находится под угрозой, мой господин. Первые пришельцы уже здесь. Но что-то все же сдерживает их.

Элрик снова подумал о рунном мече – у него возникло подозрение, что меч не способствует и не противостоит потоку событий. Он просто сделал так, чтобы вернуться в то измерение, в котором должен быть в определенное время в течение определенных изменений в мультивселенной. Он был уверен, что с Хаосом здесь сражалась какая-то другая сила. И он задумался о трех сестрах и об их роли во всем этом. Знал он о них всего ничего – что они владеют сокровищами, которые нужны ему и Гейнору. Правда, была еще и баллада Уэлдрейка, представлявшая собой главным образом плод фантазии поэта, а потому от нее было мало пользы в практических поисках. Существовали ли сестры вообще? Не были ли они целиком и полностью порождением барда из Патни? Почему же все следовали за химерой – изобретением воображения, в высшей степени романтического и склонного к преувеличениям?

– А ответь мне, господин поэт, – сказал Элрик, помогая развести костер; Пфатты решили сделать здесь привал еще до его внезапного появления, – эти твои строки не дают ключа к месту обитания трех сестер?

– Должен признаться, сэр, что я немного изменил эти стихи, ввел в них кое-что, ставшее мне известным, поэтому я – ненадежный источник информации. Ну, разве что в самом глубинном смысле. Большинство поэтов таковы, сэр. Что касается Гейнора, то у нас есть кой-какие прозрения на сей счет. А вот о господине Снаре мы не знаем ничего.

– Он принес себя в жертву, – напрямик сказал Элрик. – Я думаю, что он спас меня от ярости Ариоха. Насколько мне известно, именно он выдворил Ариоха из этого измерения. И он погиб, изгоняя Герцога Ада.

– Значит, ты потерял союзника?

– Я потерял союзника, господин Уэлдрейк, но я потерял и врага. А еще я, кажется, потерял целый год жизни. Однако я ничуть не оплакиваю потерю моего покровителя, князя Энтропии…

– Но Хаос далеко не побежден, – сказал Фаллогард Пфатг. – Этот мир весь пропитан Хаосом. Он здесь готовится к тому, чтобы поглотить мир целиком!

– А может быть, Хаос желает заполучить нас? – пожелала узнать Чарион Пфатт.

Ее дядя отрицательно покачал головой.

– Не нас, дитя. Ему нужны не мы. Я думаю, что в настоящий момент мы являемся только раздражителями для него. Мы для него теперь бесполезны. Но он не прочь избавиться от нас. – Его тяжелые веки закрылись. – Он сердится все сильнее и сильнее. Я знаю это. А вот и Гейнор… Я его вижу… чувствую… ощущаю его присутствие… вот он скачет на коне… а вот он исчез… исчез. А вот опять скачет, я думаю, он все еще ищет сестер. Он близок к тому, чтобы их найти! Гейнор служит Хаосу и себе самому. Тонкая сила. Они желают овладеть ею. Без нее они никогда не смогут покорить этот мир. Сестры… наконец-то я чувствую сестер. Они кого-то ищут. Гейнора? Хаос? Что это? Союз? Они ищут… нет, я думаю, не Гейнора… Эта материя Хаоса, она слишком сильна… Снова туман. Туман неопределенности… – Он поднял голову и вдохнул холодный ночной воздух, словно готов был утонуть в этом паранормальном море, в котором он нередко был единственным странником.