Джулия Смит - Посланники магии

Джарвис закрыл глаза, будто почувствовал головную боль.

— Я знаю. Обещаю вам, что если почувствую какую-то опасность, то немедленно сообщу вам. Но до этого момента прошу вас не говорить никому ни слова. По крайней мере на протяжении нескольких дней.

В конце концов священник сдался. Конечно, закон был на его стороне, но Джарвис обладал богатством и влиянием, поэтому мог выдвигать свои условия.

— Был бы признателен, если бы и ты хранил молчание, Джилберт. Твоя семья на протяжении долгих лет работала на меня. Вот увидишь, я отплачу тебе за эту услугу… Полагаю, нам пора пересмотреть твое жалованье.

По виду Джилберта было понятно, что голова у него идет кругом, тем не менее он прекрасно понял, о чем не должен никому рассказывать. Кивнув Джарвису, бедолага, шатаясь, направился за выходившим из комнаты пастором.

Как только они скрылись из виду, на пороге появилась Меган — молодая женщина в желтом платье.

— Тесс в порядке, — сообщила она. — Выпила три кубка бренди и заснула как убитая. — Ее обеспокоенный взгляд остановился на Кордри. — Сейчас он в безопасности?

Джарвис ласково взял Меган за руку и провел ее в комнату.

— В безопасности, — ответил он. — О нем позаботились наши гости. К помощи бренди прибегать не пришлось.

— Когда Кордри проснется, вряд ли вспомнит о том, что произошло, — сказала Атайя, изучая Меган. Судя по светлым волосам и голубому цвету глаз, можно было прийти к выводу, что она не принадлежит к семейству темноволосых Джарвисов. — Вы его жена?

— Почти, — с гордостью заявил Джарвис. — Они с Кордри знакомы с детства.

Он смотрел на нее с восхищением и наверняка уже любил, как собственную дочь.

Меган закрыла глаза и отвернулась, словно почувствовала приступ сильной боли.

— Мы должны пожениться в следующем месяце. Или по крайней мере должны были…

Меган сглотнула подступивший к горлу комок слез, а сердце Атайи сжалось от сострадания. Как ей знакомы эти жуткие ощущения! Когда любишь человека и мечтаешь выйти за него замуж, когда обстоятельства складываются совершенно по-другому, когда замираешь от ужаса, чувствуя, что любимый находится в двух шагах от смерти… Когда думаешь о будущей жизни и кажется, что она без него превратится в полный кошмар…

— Вы поженитесь, — воскликнула Атайя, отбрасывая роившиеся в голове печальные мысли. — Я обещаю.

Глаза Джарвиса озарились надеждой.

— Вы сможете вылечить его?

— Да, но только превратив его в колдуна, надеюсь, вы уже догадались об этом. И должна предупредить вас: у нас не так много времени.

Последовало напряженное молчание. Джарвис медленно приблизился к скамье, опустился перед сыном на колени и нежно погладил его по руке.

— Я обучил его своему делу, — заговорил он приглушенным голосом, не обращаясь конкретно ни к кому. — Я — суконщик, и, признаться честно, довольно преуспевающий. Но сейчас чувствую, что стал стареть, что должен уступить свое место более молодому. А Кордри… Он освоил все настолько быстро! У него масса идей и задумок и полно энергии. Прошлым летом мы выпустили новый вид сукна и добились еще большего успеха. И все благодаря ему. Кордри — моя единственная надежда, моя радость, мое будущее…

Глаза старика наполнились слезами.

— В последние недели с ним творится что-то ужасное. Иногда он смотрит на меня совершенно дикими глазами. В них я вижу страх и отчаяние. Наверное, ему известно, что я вынужден с ним сделать. Или был вынужден… — Джарвис сделал паузу, чтобы голос не сорвался. — Он смотрит на меня такими пугающими, нечеловеческими глазами…

Тут, будто очнувшись ото сна, старик вспомнил, что находится в комнате не один, и, отвернувшись в сторону, часто заморгал глазами» желая убедить присутствовавших в том, что его слезы вызваны все еще ощущавшимся в воздухе запахом дыма.

Атайя приблизилась к старику.

— Какой-то частью своего мозга Кордри сознает, что с ним происходит. Это пугает его и заставляет вытворять безумные поступки. Волшебные способности вашего сына должны выразить себя, но Кордри не знает, что надо для этого делать. Если я не обучу его этому, то он разрушит дом, и не исключено, что уничтожит находящихся рядом людей. Я знаю, как это бывает, сэр Джарвис, — сказала Атайя, понизив голос. — Признаюсь честно: когда моя магия находилась в том состоянии, в каком пребывают волшебные силы Кордри, я лишила жизни человека.

— Значит, с ним именно то, чего мы больше всего боялись, — прошептала Меган. — Он — один из них… — В то мгновение, когда слова слетели с ее губ, она резко повернулась к Атайе. — Простите меня, я не хотела вас обидеть… Я давно подозревала, что случится нечто подобное, но Кордри запрещал мне заговаривать на эту тему, даже когда мы оставались наедине. Еще тогда я приняла решение: для меня это не будет иметь значения. Я люблю его, а все остальное не важно. Если вы способны помочь ему, то сделайте это, пожалуйста, мисс… — Щеки Меган слегка покраснели. — Простите, я не знаю, как вас зовут…

Атайя смутилась, а Джарвис медленно поднялся на ноги и отступил от нее на несколько шагов. Его лицо не выражало больше страдания и боли, оно напряглось и помрачнело.

— Ваше высочество, — произнес он уверенным тоном.

На протяжении последовавших нескольких секунд Атайе казалось, что все жители Кайбурна слышат, как громко колотится в ее груди сердце. Меган замерла в изумлении, не зная, как себя вести. Мысль о реверансе она сразу же отмела: в данной ситуации это выглядело бы просто глупо.

Нижняя челюсть сэра Джарвиса выдвинулась вперед.

— Вы так осведомлены о королевских делах… — воскликнул старик, рассуждая вслух и все больше убеждаясь в своей правоте. — А теперь еще заговорили о том, что кого-то убили…

Атайя даже не собиралась лгать ему или искать оправдание своим поступкам. Она сознавала, что на самом деле виновата перед кайтским народом, отобрав у них горячо любимого всеми короля, и должна ответить за причиненное им горе.

— Я очень сожалею о том, что произошло, и не стану отрицать своей принадлежности к королевской семье. Это оскорбило бы отца.

— Так, значит, слухи верны… о том, что вы сделали с ним.

Глаза Джарвиса вспыхнули, подобно молнии на летнем небе, и наполнились неподдельной болью. Было понятно, что он любил своего прежнего короля и до последнего оставался верен ему. При других обстоятельствах Атайя не потерпела бы столь явно выраженного в ее адрес гнева, но сейчас, понимая, что гнев этот вызван уважением к Кельвину, смолчала. Зато насторожился Кейл, приблизившись к Атайе, готовый в случае необходимости защитить ее.

Переполнявшие Джарвиса эмоции неожиданно выплеснулись наружу.

— Убирайтесь! — заорал он, давая волю накопившемуся за день напряжению. — Вон отсюда! Оставьте меня и моего сына в покое!