Джулия Смит - Мудрец острова Саре

— Дальше будь осторожен, — посоветовал он, голос приглушил шерстяной шарф, запорошенный снегом. — Эти колдуны не такие совестливые, как те, к которым ты привык. И могу поспорить, Мудрец — самый коварный из них.

Николас кивнул из-под тяжелого капюшона.

— У него даже имя впечатляет. Брандегарт, — произнес он, пробуя имя на язык, словно незнакомое вино. — Брандегарт из Крю.

— Что? — резко рявкнул островитянин.

И уже тихим голосом, чтобы не привлечь внимание караульных, добавил:

— Черт побери, Николас, почему ты раньше мне не сказал?

У принца задрожали колени от дурного предчувствия.

— Тебя всю неделю не было, забыл? Мне не дана роскошь визуальной сферы для пересылки личных сообщений. Просто забыл упомянуть. А что? — спросил он, встревоженный выражением лица попутчика. — Это так важно?

Глаза Ранальфа стали свинцовыми, как небо.

— Я знал человека с таким именем, — пояснил он. — Мы вместе были в армии. — Он заерзал в седле. Густые рыжие брови почти соединились. — Если это тот, о ком я думаю, то нам предстоит иметь дело не просто с чертовски могущественным колдуном, но и с безжалостным, властным сукиным сыном.

Вдруг Николаса, несмотря на мороз, бросило в жар.

— Арсенал заклинаний, как у Атайи, при отсутствии всяких принципов?

— Довольно точно подмечено, хотя магические способности трудно сравнивать: ни один из адептов не обладает в точности одинаковым набором. Ну да я прикрою твою спину, чтоб в ней ненароком не оказался нож, — успокоил Ранальф. — Человек, которого я знал, не будет раздумывать перед тем, как убить принца.

После такого откровения Николас понял, что ему больше нравилось ничего не знать о Мудреце, и у него поубавилось стремления с ним встречаться. К сожалению, караульные в сторожке заметили некоторую заминку и с любопытством наблюдали за приближающимися путниками.

— Все будет в порядке, — сказал принц, пытаясь взбодриться, подгоняя вперед крапчатого коня. — В конце концов, я всего лишь гонец лорд-маршала, не забыл?

Недовольный уловкой Ранальф сердито посмотрел на Николаса.

— Тогда тебе придется проявить хорошие актерские способности. Если Мудрецу вздумается проверить тебя тестом лжи, он сразу поймет, кто ты на самом деле. Тогда будешь вынужден разъяснять, почему прикидывался. — Судя по скривившемуся рту островитянина, Мудрец подобный обман не прощал. — Если он вообще даст тебе возможность объясниться.

Николас пожал плечами; не время было отчаиваться.

— Ранальф, перед тобой человек, который убедил Дарэка, что жаждет попасть на этот остров, чтобы избежать дурного влияния Атайи. По части облапошивания сукиных сынов, — подвел он итог, — я имею большой опыт.

Островитянин ограничился лишь ухмылкой: сторожка была совсем близко, и из нее вышел серьезный мужчина с покрытой инеем бородой, перегородив им путь. Он был одет в цвета ночи: черная ливрея с серебристой каймой идеально вписывалась в голый зимний пейзаж. Страж молча протянул им плоский голубой камень с выгравированными символами. Ранальф снял перчатку и прикоснулся к нему пальцем. Символы засветились ярко-красным. Кивнув, караульный повернулся к Николасу, однако, когда тот положил ладонь на агат, тот остался голубым. С высокомерной ухмылкой стражник положил камень обратно в мешочек.

— У вас дело к его светлости? — спросил он Ранальфа, полностью игнорируя Николаса, словно тот был комом грязи на дороге.

— Мы приехали от лорд-маршала с посланием для Мудреца, — громко произнес принц, приковав к себе взгляд ленивых глаз. — И с подарком.

Караульный подумал несколько секунд, затем снова обратился к Ранальфу:

— Его светлость дожидается вас?

Николаса опять оставили без внимания. Мудрец — уважаемый колдун и должен был бы предвидеть его приезд.

— Вряд ли, — откровенно сказал принц. — Вы не могли бы задавать вопросы мне? Я посланец лорд-маршала, а это мой эскорт.

Стражник состроил презрительную гримасу:

— Колдун? И сопровождает курьера лорд-маршала?

Он окинул взглядом наемника, заметно охладев к нему, словно Ранальф был богатым графом, который решил заняться кожевенным делом. Тут Николас понял, для чего служил голубой камень: его проверяли на наличие магических способностей, не нашли их и сочли пустым местом. Островитянин же благодаря своему дару стоял выше него.

Так уж повелось на Саре, напомнил себе принц.

Второй караульный провел их по заснеженному двору в просторную и теплую переднюю. Ранальфа попросили подождать у камина, пока Николас выполнит свое поручение. Когда он пошел звать слугу, чтобы позаботиться об удобстве колдуна, наемник шепнул другу:

— Я буду начеку. Но на помощь приду только в случае крайней необходимости. Если Мудрец и есть тот Брандегарт, о котором я думаю, то дай бог, чтоб он меня не узнал. Прошло ведь немало — двадцать пять лет. А то начнет расспрашивать, что я тут делаю с тобой.

Итак, Ранальф стал греть ноги у огня, вокруг него сразу стали все суетиться, будто это он высокопоставленный гость, а не Николас. Принца же повели в личный кабинет Мудреца. Ступая по извилистым коридорам, он все больше восхищался богатым убранством. На стенах висели узорчатые гобелены, в огромных окнах переливались изысканные витражи. Ему показалось, что его светлость нашел серебряную руду: на столах с белой скатертью, идущих вдоль залов, сверкали кубки, тарелки и подсвечники из драгоценного металла.

Николас еще раз убедился, что не лорд-маршал, а Мудрец — истинный правитель унылого острова.

Провожатый остановился у двойной двери с резьбой по дубу, над ней лорд-маршал заметил покрытый эмалью герб — крест с расширяющимися концами поверх круга. Прищурившись, он подумал, что где-то уже видел нечто подобное, и тут вспомнил, что эта эмблема была на брошах, которые носят Атайя с Джейреном. Только там она служила задним фоном для золотой короны.

Пока Николас изучал герб, озабоченный его символикой, провожатый покинул его, чтобы доложить хозяину о прибытии гонца. Принц воспользовался минутным уединением, успокоился и собрался с мужеством. Когда его наконец пригласили войти, он молился, чтобы не казаться внешне столь же встревоженным, как внутренне.

Вертя в голове титул «Мудрец» последние две недели, он представлял себе старца со слезящимися глазами и седой головой, а еще с костлявыми покатыми плечами — кого-то вроде верховного лорда Бэзила, который прекрасно вписывается в тихую библиотеку, обставленную книгами, чернильницами и пергаментом для излития собственных идей. Добавив к этому ауру таинственности, что царила вокруг малоизвестного культа колдунов, Николас нарисовал себе хитрого скрытного человека, который маячит в темных углах и подливает яд в кубки королям, избегая открытой атаки.