Виталий Каплан - Круги в пустоте

— А ее одну нельзя оставлять, — терпеливо объяснила Аня. — У нее сердце больное, ей нельзя напрягаться. И вообще надо, чтобы кто-то следил. Не дай Бог прихватит, там же так просто «скорую» не вызовешь, телефона в поселке нет, значит, или бегать по соседям, у кого мобильник есть, или ловить машину, везти в районную больницу. А там по московскому полису только первую помощь оказывают, а лечить не лечат.

— Ну, — рискнул предположить Хайяар, — может, тогда вообще не сажать огурцы? Если это сопряжено с такими опасностями?

— Вот вы смеетесь, Константин Сергеевич, — хмыкнула Аня, — а дача в наше время — огромное подспорье в хозяйстве. Вы сами посмотрите, какие сейчас цены. И какие у большинства зарплаты. А у нас все свое — и картошка, и огурцы, и яблоки. И варенья варим столько, что и нам, и всем родственникам хватает. Хотите, вам принесу? Вишневого, а?

Хайяар грустно смотрел на нее. Ну конечно! В этом мире людям благородной крови, чье предназначение повелевать, не хватает денег на овощи! А бритоголовые ублюдки, коим положено таскать мешки и еженедельно получать на конюшне свою порцию плетей, катаются в дорогих джипах. Или насилуют девушек на лестнице. Чудесный мир, подлинное царство свободы!

— Поверь, Анечка, я не смеюсь. Мне просто грустно, и странно. По возрасту я, наверное, постарше буду твоего папы, и я бы никогда свою дочку одну не оставил.

Он вздохнул. Своей дочки у него не было и не будет уже никогда. Что ж, удел мага есть удел мага. При Малом Посвящении дается обед безбрачия, и назад уже хода нет. Конечно, утешаться с женщинами в принципе не возбраняется, но ведь это — на одну ночь, и одни лишь Высокие знают, чем эта ночь обернется для той, чьего лица обычно и не видишь. Лучше бы, конечно, ничем, маг должен принадлежать лишь Высоким и Тхарану, и больше никому. Полагалось и специально позаботиться, дабы ночная подруга не понесла во чреве. Слово «разделения», простое заклятье. Только оно не всегда срабатывает. Жаль… Ибо маг, у которого есть ребенок, родная кровь, — уязвим. Ребенка можно забрать и с помощью не особо сложных ритуалов установить через его душу канал воздействия. И тогда все тайны мага — уже не только его тайны, и тогда сила его может быть изъята в самый решительный момент… нет, маг, имеющий ребенка, должен уйти. Если он не продвинулся дальше Малого Посвящения и не был задействован ни в чем особо серьезном — ему, возможно, позволят уйти в деревенские колдуны или в знахари при каком-нибудь незначительном храме. Но после Малого Посвящения Тхаран не будет рисковать, и незадачливому брату придется лечь на жертвенный алтарь, дабы предстать с повинной головой в руках пред Высокими, имеющими решать о его посмертной участи.

— Ну не всегда это возможно, Константин Сергеевич! Ну вот представьте, инфаркт у вас, в больницу попали — и что тогда? Кто будет вашу дочку из института встречать? Нет, остается положиться лишь на Господа Бога нашего, — она невзначай коснулась мерцающего в вырезе блузки крестика. — На все ведь Его воля, так чего же бояться?

Хайяар скривился, точно прожевал ломтик лимона.

— Ты действительно так думаешь, Анечка? — глухо спросил он.

— Да, конечно. А вас это удивляет?

— Удивляет? Пожалуй, нет. Каждый верит в то, чему учили его с детства, что вошло с молоком матери. Разве не так?

— Не знаю, — пожала плечами Аня, — у меня родители неверующие. Я сама… Еще в десятом классе крестилась.

— И что же? — хмыкнул Хайяар, — сильно ли это отразилось на твоей жизни?

— Конечно, — подтвердила Аня. — Раньше, понимаете, я жила… ну как все. Школа, потом будет институт, работа, муж, дети, магазины, грядки, пенсия, больница, крематорий. И все, и больше ничего, и в этом вся жизнь. Но это ведь ужасно! Я не права, да?

— Напротив, Аня, — помолчав, отозвался Хайяар, — как раз тут ты права. Это ужасно. Но что же изменилось? К магазинам и грядкам прибавились воскресные службы и посты, вместо косметики дома появились иконы?

— Это все внешнее! — горячо возразила Аня. — А главное в душе. В Евангелие, между прочим, сказано — царствие небесное внутри вас есть. Я теперь знаю, зачем живу, я такие глубины ощутила внутри…

— Что, познала истину? — скептически прищурился Хайяар.

Аня задумалась.

— Ну не целиком, конечно. Истина — это Христос, а чтобы его познать, надо всю жизнь к Нему стремиться, соединяться с Ним в таинстве евхаристии, очищать душу покаянием. Это не бывает сразу, это узкий путь, до гроба.

— Хм… Слова, конечно, красивые, — протянул Хайяар, — но «красиво» далеко не всегда означает «верно». Ты уверена, что не обманываешься? Неужели действительно чувствуешь в себе принципиальные изменения? Вот смотри, та Аня, которая была в девятом классе — один человек, а которая крестилась в десятом — уже другой, да? Куда же прежняя делась?

— Да никуда она не делась, — чуть вспыхнув, возразила Аня. — Человек меняется, а личность все равно та же самая остается. Просто можно жить, все время умирая, а можно возродиться в таинстве крещения и жить уже не для себя, а для Господа, для ближних, для всех, кого любишь. Потому что Бог — Он ведь и есть любовь.

— Ну хорошо, хорошо, — чуть быстрее, чем следовало, произнес Хайяар, — допустим, ты права, и внутренне переродилась. Бывает, хотя и реже, чем принято думать. Но вот ты веришь, веришь — а получаешь ли какое-то подтверждение своей вере? Что твой Бог делает для тебя? Как ты сами изменила свою жизнь — более-менее понятно. В церковь ходишь, посты соблюдаешь, молишься… А как изменил ее Он? Я это к чему говорю: вот не верила бы ты в Бога, и что было бы иначе? В университет бы не поступила? Лицом подурнела? Юноши бы на тебя не засматривались?

— При чем тут это? — непонимающе посмотрела на него Аня.

— Да просто мне казалось, что вот если какому-нибудь богу верить и служить, так и он про тебя не забудет, поможет, когда попросишь, и не вообще поможет, как-нибудь абстрактно-философски, а совершенно конкретно. Все по честному выходит, без дураков — ты ему, допустим, жертву, свечку, еще чего, он тебе пятерку на экзамене сделает, зубную боль снимет, от тех же хулиганов защитит. Ты даешь, и ты же получаешь, и видишь, что получаешь…

— Да ведь это, Константин Сергеевич, самое настоящее язычество и есть! — задорно рассмеялась Аня. — Классический пример, ну прямо в учебник культурологии! Ты мне, я тебе, баш на баш. А если бог помог, губы ему сметаной обмазать, а не помог — палкой высечь, да? Да какая же тут вера? Это сплошной расчет, как в магазине. Тут нет места для доверия, для любви.

— Интересная, однако, получается картина, — негромко ответил Хайяар. — Если я, к примеру, кого люблю и знаю, что у него проблема — я всегда вмешаюсь и сделаю, что в моих силах. И не тайно сделаю, а открыто. И те, кто меня любят, об этом знают. А у тебя с твоим Богом выходят какие-то странные отношения — чтобы ты могла доверять и любить, Он зачем-то от тебя прячется, не показывает своего лица, не защищает в беде.