О`Санчес - Хвак

- Спать? А он говорил, что... это... не спит никогда...

- Если я о чем-либо прошу - мне ни от кого отказа нет. Кроме как от тебя, сынок мой названный.

Голос! Хвак узнал этот голос! И словно пелена спала с Хваковой памяти, и сразу вспомнил он пашню и странницу с клюкой, и то, как она выполнила его самую заветную сиротскую просьбу: разрешила себя матушкой назвать... А обернулась потом Матушкой-Землей! Матушка...

- Матушка!!! - Хвак со всей туши грянулся на колени и заплакал счастливыми слезами. - Матушка! Я знал, я всегда знал, что опять тебя увижу!

- Да, увидел. Будем считать, что я тоже рада видеть тебя... Хотя, сама уже не знаю - способна ли испытывать нечто подобное по столь ничтожным поводам... Впрочем, названный сын - точно такой же мой, как и... Хватит хныкать. Секирою Варамана разжился, насколько я понимаю в рукоделии? Демонца в голове поселил?

- Джогу? А... это не я, матушка... это они!.. Я... я шел себе, шел своей дорогой, а они ко мне первые привязались, к себе приманили!.. А у Ларро меч, и он заставил!..

- Бедняжка. Но ведь я давала тебе знак туда не ходить.

Вот тут уже Хвак перепугался по-настоящему: да, он вспомнил стрекозу с синими глазами, предостережения Снега... Какой стыд - матушку рассердил ослушанием! Слезы радости сменились слезами раскаяния, но по-прежнему обильно стекали по толстым Хваковым щекам.

- Прости, матушка!..

- Да, уж. И до этого знаки посылала. Неслух, одно слово.

- Я не хотел тебя огорчать, матушка! Я больше не буду! Я...

Старуха тихонько вздохнула, и повела концом клюки. Хвак мгновенно понял неслышимый приказ, смолк на полуслове.

- Точно такие же заверения уже я где-то слышала... неподалеку и совсем недавно... И отвечу услышанным ответом, тогда же и там же: "Угу. Так тебе и поверили".

Хвак молча шмыгал носом и моргал покрасневшими глазками: да, Матушка права, а он виноват - что тут возразишь? И так стало горько Хваку, так обидно за собственную дурость и неблагодарность - впору опять разрыдаться, но Матушка не велит!

- Молчишь... сынок... кручинишься... Во всяком случае, вижу, что рад. Искренне рад, без корысти и расчета. Есть у тебя какие-нибудь просьбы ко мне?

- Да, Матушка!

- Слушаю тебя.

- Молю простить меня за то, что я нашу встречу и твои слова забыл! Я нечаянно!

Старуха глубоко вздохнула, синие глаза ее поледенели и словно вонзились взором в Хвакову душу... и вроде как прежними стали, оттаяли...

- Даже тут не врет, не хитрит. Дитя... Сущее дитя в теле взрослой особи. Будем считать, что я тебя простила... на какое-то время. А еще чего желаешь? Проси.

- Еще хочу, Матушка - чтобы я надежно не забывал, что тебя видел и слышал!

- Нет, в этой просьбе откажу. Ты будешь помнить благие свои намерения, но встречу забудешь. Ну, коли сам ничего не выпрашиваешь... Подумай. Например, этого Джогу я могу из тебя вынуть, если он тебе в досаду?

- У! Хорошо бы, Матушка! Такой он... как комар над ухом, день и ночь: то ему не так, это не так... И куда ты его денешь?

- Верну богам, это их игрушка. Или рассею навеки огнем по пустоте: откуда вышел - туда и вернется. Как скажешь.

Хвак прислушался к себе - молчит Джога, Матушкой усыпленный. Если он рассеется по пустоте, значит, Джоги не будет, он умрет. Если вернуть богам - Джога этого очень боится. То-то же! Как насмехаться и ныть - он тут как тут, а с богами так-то не повольничаешь! И умереть, небось, тоже боится.

- Матушка, а демоны умирают?

- Перестают быть. Нет, ну какой мякиной у него голова забита... Называется - усыновила смертного.

- Прости, Матушка, я не хотел!

- Так, убрать его?

Хвак сначала помотал головой, а потом уже спохватился собственному решению.

- Жалко его, Матушка, боги его обижать будут, за то, что мы с ним... Пусть уж лучше он вернется, когда я... когда у меня... когда умру.

- Ох, и долгонько же ему ждать. Названное дитя мое неизбежно приобретает некоторые свойства, простому смертному отнюдь не присущие, в том числе и прочность перед бренностью. Вот и плоть твоя, кости с суставами покрепче камня оказались, пусть и не везде, не всегда и не для всех сие заметно. Однако, и дух у тебя плоти под стать, но уж это не мое, природное. Сердце у тебя мягонькое, не то что у Камихая, да только вряд ли это облегчит судьбу этому ничтожному Джоге, так уж мне видится. Будь по-твоему. Встань с колен.

Хвак послушался и теперь стоял, трепещущей горой нависая над согнутой старушкой с посохом.

- Повторю, как уже однажды повторяла. Дури в тебе много и силы много. Это нелепое, тем не менее, очень распространенное среди смертных сочетание, так что особо выделяться не будешь. Но еще раз говорю: не вздумай равняться с богами, тягаться с богами, их участь на себя примерять...

- Как можно, Матушка! Ни за что!

-...иначе горько пожалеешь. Был у меня расчет на тебя, и сейчас есть. Но... понимаю уже: нет, не того выбрала.

Все вдруг остановилось в пещере, утратив признаки живого: исчезли звуки, оледенели струйки льющегося из щелей света, замер сам воздух, сама гора...

- Пора мне. Обними же свою матушку и живи дальше.

Хвак бережно склонился, чтобы Матушке удобнее было, распахнул руки - за сгорбленные плечи обнять, но - не посмел вдруг, просто шею подставил под ее сухие сморщенные ладони... И слезища с жирной щеки - кап на матушкину грудь. А она даже улыбнулась, не осердясь. Ох, и тяжелы показались матушкины руки! Как в тот раз!

Гора вздрогнула и вновь ожила, как ни в чем не бывало.

- Вот я и говорю. Эта темная конура в твоей голове и дубленая шкура на твоих костях неспроста, повелитель. Видимо, кто-то из неведомых предков твоих раскопал хорошее заклятье прочности. И защитил его от проникновения. Может быть даже, получив его от кого-нибудь... ну... понимаешь...

- От богов?

- Да, повелитель! Но ты бы мог не терзать меня вслух своими простодушными догадками?

- Ладно, и что? Ты не можешь справиться, что ли, с этим заклятьем?

- Скорее всего могу, повелитель. Да наверняка могу, если поднажму изо всей силы. Но крепко подозреваю, что вместе с защитой уничтожу и само заклинание... А зачем? С ним-то нам надежнее! Можешь починить царапинки на кулаках, повелитель?

- А чего тут... Зыцк... шекорро...

- Шакорро...

- Да, верно, это я не забыл, а обмолвился... О!.. Всё и зажило!

- Блестяще, повелитель. А раздробленные суставы этаким слабеньким заклинанием отнюдь не соберешь! А они целы, несмотря на полное отсутствие лечебного волшебства. И еще, повелитель. В тебе, в теле твоем, обитают недюжинные силы. Прямо скажу - доселе мне ничего подобного среди смертных встречать не доводилось, а видел я многое. Однако, самое любопытное заключается в том, что силы эти не иссякают, но напротив, как бы подрастают постепенно. Видимо, дело в том, что ты и сам растешь... в том числе и не без влияния моих советов... учишься этими силами управлять... А тут еще секира! Которая, повелитель, намекну: явно тебя не ослабит! Хочешь испытаем кое-что?