Раймонд Фейст - Хозяйка Империи

Поток воспоминаний Аракаси внезапно прервался: что-то заставило его задуматься.

— В чем дело? — насторожился Хокану. — О чем ты подумал? Я же понимаю, что дело касается Мары.

Аракаси с сомнением покачал головой:

— Просто подозрение. Когда получу основательные подтверждения, тогда скажу тебе больше.

Доверяя суждению Мастера, Хокану предпочел не настаивать на ответе. Он лишь прибавил ходу и достиг кухни, на полшага опередив спутника.

Кухонная челядь в это время была занята приготовлением ужина для полевых работников. Появление хозяина было для них настолько неожиданным и необычным, что они, едва завидев его в дверях, немедленно простерлись ничком на полу.

— Что прикажешь, господин? — глухо выкрикнул главный повар, не отрывая лба от плиток пола.

— Тарелки, чашки… — несвязно потребовал Хокану, задыхающийся от долгой пробежки по коридорам. — Любую посуду, которая использовалась, когда здесь был чужеземный торговец пряностями. Выставьте все на столы: лекарь придет и осмотрит.

У главного повара побелела шея.

— Господин, — забормотал он, — я не в силах исполнить твой приказ. Вчерашние чашки и тарелки все до одной вымыты и расставлены по местам, как всегда.

Аракаси и Хокану обменялись взглядами, в которых сквозило отчаяние. Любые остатки, не годящиеся на корм джайгам, сжигались, чтобы не заводились насекомые.

Не осталось никакого следа, чтобы установить, какой именно яд мог подмешать в напиток вчерашний торговец. А если не найти ответ на этот вопрос, то нет и надежды подобрать противоядие.

Чутьем угадывая, что Хокану сейчас способен на какую-нибудь дикую и бесполезную выходку, Аракаси крепко схватил его за плечи.

— Слушай меня! — произнес он таким тоном, что распростертые на полу слуги вздрогнули. — Да, она умирает и младенец мертв, но еще не все потеряно.

Хокану молчал, но тело его было напряженным, как натянутая тетива.

Мастер продолжал уже более мягко:

— Они использовали медленно действующий яд…

— Они хотели заставить ее страдать! — с мукой в голосе воскликнул Хокану.

— Ее убийцы хотели, чтобы мы все это видели и не могли ничем ей помочь!

Аракаси позволил себе неслыханную дерзость. Он не только посмел положить руки на плечи вельможи, не только отважился вступить в пререкания, которые могли довести того до яростной вспышки, — он еще и как следует встряхнул хозяина.

— Да, и еще раз да! — закричал он в свой черед. — И именно эта жестокость может стать спасительной для ее жизни!

Наконец он овладел вниманием Хокану, хотя и навлек на себя нешуточный гнев испытанного воина. Прекрасно понимая, какой опасности себя подвергает, Аракаси продолжал гнуть свою линию:

— Никакой жрец Хантукаму не поспеет вовремя. Ближайший…

Хокану перебил Мастера:

— Кровотечение отнимет у нее жизнь задолго до того, как яд довершит свое черное дело.

— Как мне ни жаль ее — нет! — с жестокой грубостью возразил Аракаси. — По дороге к усадьбе я говорил с повитухой. Она послала в храм Лашимы за лепестками златоцвета. Из них можно сделать отвар, который останавливает кровотечение. А мне остается очень мало времени, чтобы выследить торговца пряностями.

К Хокану вернулась способность рассуждать, но он не смягчился.

— Этого торговца сопровождали носильщики из варварского мира.

Аракаси кивнул:

— И к тому же его одежда так и бросалась в глаза. Все это золото должно было привлекать внимание.

Хокану удивился:

— Откуда ты знаешь? Ты повстречал его на дороге?

— Нет. — Аракаси с хитрецой улыбнулся и отпустил консорта. — Я слышал пересуды среди слуг.

— Да есть ли хоть какая-то мелочь, которая может ускользнуть от твоего внимания? — изумился Хокану.

— К моему вечному сожалению, таких «мелочей» бывает слишком много.

Аракаси в растерянности окинул взглядом пол, и только в этот момент оба сообразили, что вся кухонная прислуга так и лежит до сих пор на полу.

— Во имя всех богов-покровителей! — воскликнул Хокану. — Эй, вы все, сделайте милость, поднимайтесь и займитесь своими делами! Недуги госпожи не ваша вина.

Слуги послушно встали и вернулись к прерванным хлопотам, но зато теперь на колени перед Хокану бросился сам Аракаси:

— Господин, я прошу твоего формального разрешения покинуть усадьбу, чтобы выследить чужеземного торговца и раздобыть противоядие для госпожи Мары.

Хокану ответил коротким командирским кивком:

— Отправляйся и не трать времени на поклоны, Аракаси.

Мастер тайного знания мигом вскочил и бросился к выходу. Только оказавшись достаточно далеко от кухонных дверей, в полутемном переходе, он перевел дух, на несколько минут позволив себе сбросить броню самообладания и привести в порядок кое-какие соображения, которыми он не поделился с Хокану.

Продавец пряностей и в самом деле внушал подозрения, особенно если учесть его спутников-варваров и вызывающе яркие драгоценности. Все это не могло быть делом случая. Человек, рожденный в Келеване, никогда не станет облачаться в наряд с металлическими украшениями, когда собирается в путь по оживленному тракту. Аракаси уже понимал, что пройти по следу незнакомца будет легко, ибо тот, несомненно, желал, чтобы его выследили. Мастеру оставалось лишь разведать, чего добивался господин этого торговца, посылавший его в Акому, но вполне могло оказаться, что поиски противоядия на том не кончатся, а лишь начнутся.

Миновав колоннаду между Палатой собраний и лестницами, ведущими к жилищам слуг, Аракаси перешел на бег. Он уже почти не сомневался, что найдет не продавца с мидкемийскими стражниками, а лишь их трупы.

Аракаси поднялся на чердак над кладовыми и, забравшись в маленькую каморку, открыл один из сундуков. Кожаные петли скрипнули, когда он откинул крышку на тонкую оштукатуренную стенку. Пошарив внутри сундука. Мастер вытащил оттуда рясу цвета спелого квайета, какие носили странствующие жрецы Алихамы, не слишком широко почитаемой богини путешественников. Ткань рясы была покрыта застарелыми жирными пятнами и дорожной пылью. Мастер быстро накинул это одеяние себе на голые плечи, после чего закрепил его крючками и петлями из шнурков. Затем надел потрескавшиеся сандалии, пурпурный полосатый кушак и громоздкий головной убор с капюшоном и бахромой. И наконец, выбрал глиняное кадило, увешанное глиняными же бубенчиками и деревянными трещотками.

Теперь Аракаси выглядел в точности как жрец Алихамы; однако, будучи начальником разведки, он добавил семь метательных ножей из драгоценного металла, каждый из которых был искусно уравновешен и наточен. Пять из них он спрятал от посторонних взглядов под широким поясом, а два остальных — между подошвами сандалий из нидровой кожи, под рядами ложных швов.