Раймонд Фейст - Слуга Империи

— Ну хорошо, — сказал Кевин, пнув ногой шлем убитого черного воина, — а кто же послал эту компанию?

Хоппара устало опустился на оставшийся чистым уголок спальной циновки. Он уставился взглядом на свой меч, лезвие которого было в сплошных зазубринах, а острие разлохматилось из-за разрушенной склейки слоев.

— Кем бы он ни был, он нас, можно сказать, выручил. Оба отряда — убийцы из Камои и эти воины — мешали друг другу, потому что путались под ногами. Сомневаюсь, что мы смогли бы выстоять, если бы против нас были только убийцы.

Мара пересекла комнату и села рядом с юношей.

— Доблестные воины выиграли для нас этот день, господин Хоппара, — сказала она. — И твой дом вправе гордиться тобой.

Властитель Бонтуры многозначительно покосился на Кевина, который все еще держал один из металлических клинков:

— Боги усмотрят в этом святотатство. Раб…

Люджан не дал ему договорить:

— Я ничего не видел.

Грузный властитель повернулся к Маре, возмущенный грубостью военачальника. Однако она заверила его с самым добродушным видом:

— Я не видела ничего неблагопристойного, властитель Илиандо.

Илиандо напыжился, готовясь дать достойный ответ, но тут дипломатическое искусство проявил Хоппара:

— Насколько я понимаю, ты имеешь в виду меч, который спас тебе жизнь?

Властитель Бонтуры покраснел. Он прокашлялся, метнул на Кевина неприязненный взгляд и принужденно пожал плечами.

— Я тоже ничего не видел, — нехотя согласился он, ибо здесь, в покоях Акомы, после того как гвардейцы Акомы отдали жизнь, защищая его, оспаривать слова госпожи и ее гостя значило бы нанести урон чести Мары.

Кевин усмехнулся. Он передал окровавленный клинок Люджану, который принял трофей с каменно-бесстрастным лицом. Мара поспешила ослабить напряжение трудного момента:

— Досточтимые властители, будет справедливо, если каждый из вас возьмет себе по два таких меча в качестве военной добычи. Другими я собираюсь наградить достойнейших из солдат в знак признания их заслуг.

Властители склонили головы: ее дар был весьма великодушным жестом. Хоппара улыбнулся:

— Твоя щедрость не знает равных, госпожа Мара. Властитель Бонтуры кивнул в знак согласия, и по блеску, вспыхнувшему в его глазах, когда он прикинул цену доставшегося ему сокровища, Мара поняла, что алчность возобладала: прегрешение Кевина сойдет ему с рук.

— Давайте очистим пол от требухи, не заслуживающей почестей, — обратилась она к Люджану.

Воины, оставшиеся в живых, приступили к работе. Были собраны ножны, и мечи вложены в них; трупы подверглись дотошному обследованию в поисках хоть одной улики, которая помогла бы установить, кто организовал нападение. Улик не нашлось; общинам убийц платили именно за полнейшую анонимность. Их отличительными признаками служили только выкрашенные в красное ладони и синяя татуировка — цветок камои. У воинов в черных доспехах не было вообще никаких примет. Когда Люджан удостоверился, что искать дальше не имеет смысла, солдаты свалили тела в кучу у ограды сада, а затем он разбил их на бригады и приказал заново забаррикадировать окна и двери с помощью любых имеющихся средств и позаботиться о своих раненых.

Солдат поднес Маре чашу с водой и салфетки.

Мара обтерла лицо и руки, с гадливостью отметив, какое кровавое месиво оставалось в воде каждый раз, когда приходилось споласкивать салфетку.

— Утром мне понадобятся услуги горничной. — Она подняла глаза на солдата.

— Ты исправно служишь, Джендли. Но привести меня в приличный вид — так, чтобы я могла показаться в Совете, — для этого потребуется нечто большее, чем усердие доблестных воинов.

Властитель Хоппара засмеялся. Ему казалось удивительным, что женщина, столь хрупкая на вид, находит в себе силы думать о чем-то, кроме ошеломляющего ужаса минувшего часа.

— Я начинаю понимать, почему отец так тобой восхищался, — начал он и тут же осекся, настигнутый странным ощущением, от которого всех присутствующих пробрал озноб.

Кевин круто обернулся; его пустые руки безотчетно искали меч, которого он снова был лишен. Взглянув на Люджана, он увидел, что военачальник тоже озирается, пытаясь обнаружить источник этого безымянного страха.

Затем послышался слабый шипящий звук, словно пар вырывался из кухонного котелка. Все глаза обратились к тому месту на полу, где разгоралось пятнышко зеленого света. Самые мужественные из воинов инстинктивно съежились и подались назад; у тех, кто был вооружен, руки потянулись к мечам.

Свечение усиливалось и наконец разгорелось сильнее, чем пламя единственной лампы. У всех глаза слезились от этого яркого блеска, и некая невидимая сила заставила встать дыбом даже волоски на руках воинов.

— Магия! — прошипел властитель Бонтуры. Казалось, что белки его расширенных глаз, отражающие непостижимое сияние, сами угрожающе светятся злобным зеленым светом.

Пятно становилось все ярче и вспучивалось, а потом растянулось волнистой полосой, которая крутилась и извивалась в воздухе. Никто не мог шевельнуться: свет действовал гипнотически. Затем загадочная полоса преобразилась в ужасающее видение. Проявились мерцающие глаза, клиновидная голова и сужающийся хвост, судорожно дергающийся на полу.

Едва слышно Хоппара прошептал:

— Релли!

Кевин знал ядовитых змей Келевана с таким названием, но эта была размером больше самой большой из виденных им речных гадюк. Гнусная тварь длиной в целых два фута искрилась мертвенным зеленым светом, который придавал любому предмету в комнате угнетающе-зловещий вид. Призрачная змея проскользнула по полу вперед на несколько дюймов, слегка подняв голову; ее раздвоенный язык высовывался из бронированных челюстей, словно пробуя воздух на вкус.

Кевин взглянул на Люджана, который сжимал сильными пальцами рукоять меча: даже этот искусный фехтовальщик не мог вытащить оружие из ножен и был вынужден беспомощно ожидать нападения.

Все еще сидя на циновке, Мара шепотом скомандовала:

— Никому не двигаться!

Сразу вслед за этим — словно звук ее голоса возымел какое-то действие — воздух задрожал от низкого гула. Голова змеи развернулась к властительнице Акомы.

Из глаз вырвались два зеленых луча — и уперлись в тело солдата, так и стоявшего на коленях около умывальной чаши перед Марой с мокрой салфеткой в руке.

Магическое видение стало клониться на один бок. Голова повернулась в сторону Мары, а хвост резко свернулся в кольцо. Голова поднялась и отклонилась назад.

Люджан кивнул Кевину, и тот медленно, бесшумно отступил назад, освободив место, чтобы военачальник мог размахнуться. Молниеносное движение запястья — и клинок, вылетев из ножен, устремился вниз, к шее невиданной твари.