Раймонд Фейст - Слуга Империи

Кевин потер виски. За ужином он почти ничего не ел и решил пораньше лечь спать.

— Моего дикаря совсем укачало, — поддразнила его Мара, которая, судя по здоровому румянцу, чувствовала себя превосходно. — Положись на меня: я знаю верное средство от морской болезни.

С этими словами она сбросила платье и нырнула в альков, где мидкемиец, стоя на коленях, расстилал простыни и взбивал подушки. Очень скоро его одежда тоже полетела на пол.

Потом его сморил глубокий сон — долее размышлять о морских чудовищах не осталось сил.

Плаванье длилось неделю. Огненосные копья так и не понадобились; шквальные ветры ни разу не потревожили «Коальтеку».

— А все потому, что сейчас лето, — объяснил Кевину Люджан. — Ветры отдыхают, дожди выпадают редко. — Загорелой рукой он указал на пурпурную береговую линию. — А вот и наш конечный пункт: город Илама.

Этот порт в Дустари разительно отличался от джамарской гавани. Он стоял на каменистом берегу у подножия остроконечных скал. В местных постройках Широко использовался камень, тогда как в глубине материка дома ставились из деревянных реек и бумажных перегородок. Портовые сооружения были обнесены зубчатой стеной, над которой высились многоярусные дозорные башни. В свете маяка вырисовывалась гряда островов, уходящая на запад. Даже пахло здесь по-особому.

— Прямо у причалов находятся лабазы с пряностями, — сообщил Люджан. — В Иламе продают такие специи, каких не купишь ни в одном другом городе.

Илама также славилась ткачеством. Молитвенные коврики, изготовленные в Дустари, считались наиболее угодными богам. Помимо этого, местные жители отличались особым даром к магии — многие из них с юных лет поступали на службу в Ассамблею.

«Коальтека» еще не бросила якорь, а Кевина уже тянуло сойти на берег. По причалу сновали легкие двуколки, запряженные диковинными шестиногими животными, размером куда меньше нидры. Стаи бело-алых птиц с клекотом кружили над палубой. Чумазые ребятишки, сами похожие на береговых пичуг, искали, чем бы поживиться. Вдруг они умолкли и бросились врассыпную.

На причал входила колонна солдат в желто-пурпурных доспехах. Они сопровождали дорогой лаковый паланкин, расцвеченный флагами, на которых красовался геральдический знак: похожее на кошку животное, обвитое змееподобным монстром. Слуги почтительно расступались; матросы сгибались в поклонах.

— Что я вижу! Властитель Ксакатекаса собственной персоной! — Изумлению Мары не было предела.

По случаю прибытия в Дустари властительница надела дорогие зеленые одежды и при помощи различных притираний искусно прибавила себе с десяток лет.

— Это для тебя неожиданность? — спросил Кевин, не понимая причины ее волнения.

— Еще какая! — Мара посерьезнела. — Он должен быть там, где идет война, но решил отлучиться из своего лагеря, чтобы оказать честь Акоме. — Подозвав горничную, Мара потребовала:

— Отомкни черный дорожный сундук. Мне понадобится праздничное облачение.

Кевин вытаращил глаза:

— Еще наряднее, чем это? Да от одних драгоценностей ослепнуть можно!

Мара пробежала пальцами по жемчугам и изумрудам, которые усыпали ворот и рукава ее платья.

— При встрече с правителем любой из Пяти Великих Семей следует надевать украшения из металла, иначе меня сочтут грубиянкой. Разве я могу рисковать?

На палубе уже выстроился почетный караул. Властительница поспешила в гардеробную каюту. Кевин, одетый в серые мидкемийские шоссы и белую рубашку, затерялся в пестром сонме приближенных.

Мара вернулась очень скоро. На ней был изумрудно-зеленый наряд, с большим вкусом расшитый медными пластинками. По мнению Кевина, это одеяние шло ей еще больше, чем платье с жемчугами. Однако в ответ на комплимент Мара даже не улыбнулась.

Под бдительным взором Люджана властительница в сопровождении свиты сошла с палубы в челн, который должен был доставить ее на берег. Мидкемиец, наконец-то научившийся сдержанности, не проронил ни звука. По сосредоточенному виду и низкому поклону Мары он понял, что встречавший их человек обладает немалой властью.

Господин Ксакатекас, восседавший в паланкине, словно император на троне, привстал и поклонился. Это был человек преклонных лет, однако никто не назвал бы его стариком. Его лицо покрывал ровный загар, а проницательные карие глаза смотрели твердо. Когда он улыбнулся, в углах рта пролегли ироничные складки.

— Госпожа Мара, в добром ли ты здравии? Несмотря на грубоватый голос, его слова были не лишены приветливости. Мара, глядя на него снизу вверх, тоже ответила улыбкой.

— Ты оказал мне высокую честь, господин. Я в добром здравии. И глубоко признательна за такой прием. В добром ли здравии ты сам, господин Чипино?

— Куда уж лучше! — ответил правитель с неожиданным сарказмом.

Отбросив со лба прядь стального цвета, он рассмеялся. Кевин не понял причину такого веселья. Между тем властитель предложил Маре опереться на его руку и повел ее к паланкину, приговаривая:

— Правителю Десио — чтоб ему вместе с родичами подавиться костью — еще отзовется этот день.

Негромкий ответ Мары снова вызвал у Ксакатекаса приступ хохота. В его взгляде появилось что-то похожее на уважение. Он усадил Мару в свой паланкин, не дожидаясь, пока слуги распакуют ее дорожные носилки. Воины в пурпурно-желтых доспехах и те, что носили зеленый цвет Акомы, выстроились квадратами в шахматном порядке.

— Будь я помоложе, — прогрохотал Чипино, — юному Хокану пришлось бы потесниться.

Так-так, отметил про себя Кевин не без укола ревности, по крайней мере властитель Ксакатекаса не остался равнодушным к чарам госпожи, которая рассчитывает заключить с ним союз.

— В таком случае твоя красавица супруга приказала бы меня отравить, — не смутилась Мара. — Надеюсь, госпожа Изашани в добром здравии?

— О да, благодарю; и несказанно рада моему отсутствию — боится снова забеременеть. — Он обернулся к носильщикам:

— Здесь свернуть.

Процессия миновала узкий переулок и остановилась у большого постоялого двора. Под навесом вдоль всей стены тянулись торговые ряды с разнообразной снедью. Здесь можно было выбрать и суп, и печенье, и отвар из местных трав, называемый тэш, и самую обычную чоку. Завидев свиту, горожане поспешили убраться подобру-поздорову. Столы и лавки сразу опустели. Слуги в мгновение ока убрали объедки и подали блюда. Усадив Мару, Чипино занял господское место во главе стола, поставил локти на отскобленные добела доски и опустил подбородок на сплетенные пальцы. Он не сводил глаз с молодой женщины, которая разделалась с правителем Джингу Минванаби в его же собственном доме и на удивление быстро поднаторела в Игре Совета.