Уэйн Барлоу - Демон Господа

Прибыв на передовую позицию и остановившись сразу за железноглазыми войсками барона, члены штаба наблюдали за атакой кавалерии Молоха.

Вот над вражескими генералами ожили их небольшие символы, и глифы понеслись от них к командирам и дальше к солдатам. Влившись в проход между пламенными грядами, всадники и душезвери Молоха, освещенные с обеих сторон, приобрели поразительное сходство с потоком лавы. Подобие усиливали вздымавшиеся над всадниками столбы их собственного дыма. Зрелище было удивительное, и Элигор решил, что если переживет эту битву, то обязательно запишет свои впечатления о ней в покоях Адамантинаркса. Просто чтобы помнить эти дни спустя даже тысячелетия.

Потом его взгляд переместился ближе, к нескольким сотням маленьких фигурок, скрюченных за недавно сооруженной стеной. Все они были без оружия, и он представлял себе, насколько должны они сейчас нервничать, видя приближающийся поток кавалерии. Но они держались. Это были специально отобранные Ганнибалом центурионы, и они ждали момента, когда смогут выполнить полученные приказы. И этот момент был не за горами — Элигор уже почувствовал, как содрогается земля от топота молоховских душезверей. Острые глаза демона-летуна выхватили из общей массы алые фигуры рыцарей Ордена Мухи, отыскали среди алых фигур и их командира. Элигор крепче сжал древко своего копья.

Дикий, полный ненависти рев потряс воздух, и его услышала вся наступающая кавалерия. Это издал свой боевой клич Молох. Адрамалик видел высокие потоки пламени, исходящие из его головы, видел, что генерал, отдав все команды, уже убрал жезл. В обеих руках Молох зажал теперь свои крюки, и они медленно вращались. Он был готов приветствовать врага последним режущим объятием.

Неохотно покоряясь жуткому очарованию этой фигуры, Адрамалик почувствовал, что и его боевой восторг достигает апогея. Полыхание огней, мелькание знамен, хвостов, облака пепла — все смешалось в пестрой круговерти, и только враг впереди стоял неподвижно, словно его не мог коснуться этот ураган. Магистр снова присмотрелся к оливково-коричневой стене впереди. Почему-то сейчас она показалась выше, чем раньше. Не обращая внимания на эту мелочь, он во весь опор поскакал вперед.

Душезвери дико завопили, и этот рев подавил бы боевой дух любого врага, у которого хватило бы глупости сопротивляться славным всадникам Мухи. Последним броском всадники сократили разрыв до стены. И тут из глубины порядков Саргатана к ней метнулся командный глиф. Адрамалик успел подумать, что команда исходила не то от Бифронса, не то от Фуркаса. Глиф раскололся, и сотни его стрел обрушились на маленькие души, с ревом вонзаясь в стену. К удивлению магистра, все сооружение пошло волнами, начало выбрасывать гейзеры огня, а потом из него неожиданно появились сотни и сотни рук. Мгновение спустя они оживились каким-то светом, словно закованные в перчатки из глифов, и из них выросло что-то похожее на огненные дротики.

Адрамалик чуть ли не физически ощутил растерянность всадников вокруг и мимолетную волну сомнения — скорее воображаемую, чем реальную, — но уже не было смысла уделять этому какое-либо внимание.

За краткое мгновение перед броском на оборонительный вал перед магистром вдруг как будто распахнулась пасть гигантской, лежащей на животе абиссали с длинными огненными зубами. А в следующее мгновение эти зубы уже вырвались из пасти и, метнувшись навстречу наступавшим, вонзились в душезверей. Взамен вылетевшим из рук душевоинов дротикам тут же вырастали новые и неслись вслед уже выпущенным. Оранжевые молнии зарывались в тела скакунов, исчезали и тут же разрывали их на части. Звери бились в агонии, сбрасывая всадников, крики боли поднялись над полем боя. А души-центурионы за стеной рявкали команды, направляя слепые руки в сторону целей.

«Этого не может быть! — лихорадочно думал Адрамалик, сжимая челюсти и разворачивая скакуна. — Мы должны были одолеть стену и опрокинуть врага!» Он ощутил странную смесь гнева и разочарования. Гнев он выместил тут же, на своем душезвере, колотя его по голове рукоятью сабли. «Фуркас! Проклятый пиромант, это все его проделки!»

Строй всадников Молоха смешался. О преодолении стены не могло теперь быть и речи, не говоря уж о битве с врагом. Тела душезверей сталкивались друг с другом и с прогибающейся стеной, даже развернуться в такой ситуации было невероятно сложно.

Теряя демонов и душезверей, всадники все же смогли выстроиться. Краем глаза магистр успел заметить, что стена хоть слегка и пострадала, но стоит по-прежнему надежно.

Красный командный глиф взмыл ввысь и раскололся на дюжину меньших. Это был приказ отступить и перегруппироваться.

Среди хаоса Адрамалик искал источник приказа. Молоха он нашел в отдалении, узнав по сверкающей короне символов. Его окружала такая же круговерть всадников, он так же, как и все, разворачивался, и Адрамалик мог только представить, какая ярость бушует сейчас внутри придзархима. То, что генерал, несмотря на всю свою храбрость и свирепость, попал впросак из-за такой простой уловки, говорило очень много как о нем, так и о Саргатане. Однако ненависть магистра к этому полубогу была столь сильна, что, даже когда кавалерия стала восстанавливать хотя бы подобие порядка, он получил от этого бесславного отступления какое-то иронично-горькое удовольствие. Неважно, в любимчиках ходил генерал или нет, но после этого дня он немало выслушает от Вельзевула.

Огненные дротики теперь свистели над головой Адрамалика, поражая задние ряды, занявшие место передних. Те, начав разворачиваться еще до приказа, панически скакали к лагерю разрозненными группами и неожиданно столкнулись нос к носу с наступавшими пешими легионами. Адрамалик видел, как дротики отрывают у демонов головы, пронзают тела, разрывают их на куски. Кавалерия сильно поредела, но он понимал, что сейчас легионы, шагающие им навстречу, в полной мере ощутят удар запаниковавших эскадронов. Адрамалик видел, как его рыцари принялись поспешно выкрикивать команды, заставляя всадников развернуться, но было уже слишком поздно…

В тысяче шагов от стены верховая и пешая массы сошлись, и пешие, конечно же, пострадали от этой сечи гораздо больше. Отчаянно пытаясь спастись от своей же кавалерии, стройные легионы Молоха смешались, легионеры исчезали под ногами бешено летящих скакунов. Душезверь Адрамалика неистово крутился, пока всадник не вонзил ему в бока похожие на рога носки своих ступней, чтобы хоть как-то удержаться. Зверь взревел и затряс головой.

Хаос этот длился столько, сколько понадобилось Молоху, чтобы понять: последствия его окажутся разрушительными, если он не предпримет хоть что-нибудь.