Евгений Малинин - Шут королевы Кины

– А вы говорили, что с Толиком еще два мальчика играли… Ну, кроме Леньки. С ними ничего не произошло? – не унимался я.

Теперь уже Игорь недоуменно пожал плечами:

– Да, вроде, все в порядке. Димку Морозова я вчера видел. Поздоровался, как обычно, мальчишка. Нет, все в порядке! – уверенно закончил Игорь.

– А почему ты нас так расспрашиваешь? – снова вступила в разговор Лена, не замечая, что перешла на «ты».

Я оглядел лица ребят и уловил в глазах Сашки знакомый блеск. Он, без сомнения, что-то знал. Однако, я, не обращая внимания на своего всезнающего друга, коротко, но достаточно подробно рассказал, все что узнал о том необычном феномене, который они наблюдали и о том эффекте, который этот феномен производит на мальчишек от восьми да четырнадцати лет. Закончил я свой рассказ так:

– Теперь вы понимаете, что случай с вашим сыном абсолютно нетипичен. И мне крайне необходимо разобраться в чем здесь дело. Может быть ваш Толька подскажет, как бороться с этой напастью. Ну и сами понимаете, распространяться о том, что я вам рассказал никому не стоит. Не надо людей понапрасну нервировать.

– Как же не надо? – неуверенно переспросила Лена, – Я считаю, родители должны знать, что угрожает их детям… Если… если твой рассказ – правда, и если все так и есть, как ты сам считаешь.

– А что мы можем людям сказать, если сами пока практически ничего не знаем… Ничего не можем сделать. Ну, крикнем мы – «Берегитесь…»! А чего беречься!

Мы замолчали. Игорь наконец-то закурил. Резепов хмыкнул и шлепнул ладонью по столу:

– Ладно. Утро вечера мудренее. Уже поздно, так что пора, пожалуй, ложиться.

И он встал из-за стола.

Я поднялся следом и улыбнулся Лене и Игорю:

– Не волнуйтесь, теперь все будет нормально. Эти серебристые блестки еще ни разу не замечали дважды в одном месте.

Когда мы поднялись в свою спальню и улеглись, я как бы ненароком, спросил у Сашки:

– А ты-то, друг конопатый, откуда узнал об этой мальчишечий напасти?

– А я, мой бледнолицый брат, придерживаюсь принципа, друг моего друга – мой друг. Так что я достаточно часто общаюсь и с Машеусом и с Эликом Абасовым. Именно я, что б ты знал, помогал Элику собирать тот самый материал, с которым он тебя впоследствии познакомил.

Все это было сказано достаточно резко, даже, я бы сказал, обиженно, и после этой тирады Сашка повернулся на бок, ко мне спиной, и демонстративно засопел.

Утром мы по субботней привычке встали достаточно поздно и после плотного завтрака направились в огород наших хозяев проводить подготовку к весенним посевным работам. Три лопаты в крепких мужских руках были настолько мощным сельскохозяйственным орудием, что уже до обеда нами был закончен подъем зяби на отведенном участке. Женщин, в лице Ленки, мы изгнали с места нашего трудового подвига, а вот Толька практически все время крутился возле нас. А где еще крутиться десятилетнему мальчишке если не возле отца и его друзей.

Я во время этой огородной копки все время поглядывал на мальчика и пришел к выводу, что тот вполне здоров и достаточно весел. Никаких последствий странного происшествия, произошедшего с ним, заметно не было. Только однажды он поднял лицо к небу и застыл на несколько минут, закрыв глаза, причем у меня создалось впечатление, что он к чему-то прислушивается.

Обедали мы поздно, около шести вечера, долго и весело. После обеда Толька потащил Резепова в свою комнату показывать какие-то новые игрушки, и я увязался с ними. Мы втроем погоняли Толькины новые машинки, смастерили некую странную конструкцию из его набора «Лего», посмотрели, что читает молодое поколение. Потом к нам присоединились Толькины родители и в комнате стало довольно тесно.

Я вопросительно взглянул на Лену, и она ответила мне коротким согласным кивком, после чего я положил ладонь Тольке на затылок и спросил:

– Слушай, Толь, мне с тобой надо бы поговорить…

– Давай, – сразу согласился он.

– Только, знаешь, дело такое… щепетильное, если тебе не захочется или станет нехорошо, ты сразу скажешь, и мы не будем возвращаться к этому вопросу.

– Ладно, – кивнул он.

Сашка и Игорь тихонько вышли из комнаты. Толька сидел на своей постели и переводил глаза с меня на свою мать и обратно. Я присел напротив мальчика на большой мягкий пуф, Лена села рядом с сыном на постели, и мы немного помолчали, словно сосредотачиваясь для серьезного разговора. Затем я негромко и спокойно попросил:

– Ты не можешь нам рассказать, что с тобой произошло после того, как вы увидели те серебристые блестки?..

Мальчишка испуганно вскинул голову и посмотрел на мать широко открытыми глазами. Лена тут же обняла его одной рукой за плечи, словно защищая от неведомой опасности и быстро проговорила:

– Дядя Сережа сказал, если не хочешь – не говори…

Толик посмотрел на меня, и я согласно кивнул:

– Но понимаешь в чем дело, – продолжил я фразу Лены, – Ты не первый, кто пострадал от этих блесток, но кроме тебя никто не сможет рассказать, что с ним происходило…

Мальчик снова вскинул глаза на мать, но на этот раз она промолчала и только покрепче прижала его к себе.

Толик опустил голову и еле слышно произнес:

– Мне сказали, чтобы я никому ничего не рассказывал…

– Кто сказал?! – Воскликнула Лена.

Видимо, это восклицание еще больше напугало мальчика. Он дернулся в руках матери, вскинул голову и нервным, срывающимся голосом зачастил:

– Правда! Мне сказали, чтобы я ничего не рассказывал, а то за мной снова придут, и тогда уже обязательно заберут! А я не хочу туда уходить, не хочу!..

Его крик начал переходить в самую настоящую истерику, и тут видимо сказалась моя недельная практика в магии. Я совершенно непроизвольно, не задумываясь о последствиях, провел перед лицом мальчугана левой ладонью с растопыренными пальцами, одновременно проговаривая замысловатую фразу заклинания «Спокойствия духа».

Боковым зрением я поймал изумленно распахнутые глаза Лены, наблюдавшей за моей необычной манипуляцией, и спохватился было, но дело уже было сделано. Сердце у меня бешено заколотилось и ухнула вниз, а в голове вспыхнула мысль – «Что ж это я делаю!». Но было поздно!

Моя ладонь устало опустилась на колено, а язык, едва не заплетшись о последние звуки, договорил все-таки нужную фразу…

Лицо мальчишки мгновенно стало совершенно спокойным, и он, моргнув пару раз, словно от сильного света, начал говорить легко и непринужденно:

– Знаете, это было так странно… Мы с мальчишками играли и вдруг оказалось, что мы стоим на какой-то… площадке… прямо над самими собой.

Он посмотрел по очереди на мать и на меня и попытался объяснить:

– Ну, понимаете, мы все вчетвером стояли в ряд на какой-то площадке, которая висела над землей. А мы,.. ну,.. мы сами были на земле… играли… только замерли… ну, не шевелились…