Рэймонд Фейст - Возвращение изгнанника

Когда трое путешественников вернулись в свои комнаты, Кеннер поделился своими впечатлениями:

— Не нравится мне все это. Лучше нам придерживаться первоначального плана и постараться добраться до Звездной Пристани.

Флинн не согласился:

— Ты все еще волнуешься о золоте? Я хочу только, чтобы с меня сняли это проклятие, или заклятие, или как его там называют. Я хочу, чтобы моя жизнь принадлежала мне.

Кеннер подавленно кивнул, не в силах говорить. Каспар вздохнул:

— Ваши жизни вышли из-под контроля в тот день, когда вы вытащили из-под земли эту проклятую штуку, а моя — с тех пор, как я встретил вас. Мы обречены… решить эту задачу, не знаю даже, как лучше выразиться.

Никому не требовались пояснения относительно того, какие у них были альтернативы: они должны выполнить эту загадочную миссию — или погибнуть.

Судно взрезало пенистый вал.

Каспар, Кеннер и Флинн стояли у поручней, плотно запахнувшись в плащи, и следили за тем, как корабль огибает мыс Матаба. Несмотря на то, что стояло лето, здесь, на далеком юге, во время шторма было холодно. К северу от корабля на мысу высились деревья Большого Южного леса, темные и мрачные среди острых скал.

Три с половиной недели продолжалось их плавание. Храм Калкина предоставил хорошее судно: они уже приближались к своей цели, заливу Ратнгари, у южной оконечности гор Ратнгари.

Трое путешественников покинули Махарту в безрадостном настроении; их подавляло чувство полной беспомощности перед заклятием, властвующим над их волей. Кеннер замкнулся в себе и почти не раскрывал рта. Флинн не сдавался: он все время искал решение, упущенное или ошибочно отвергнутое другими. Время от времени ему казалось, что он что-то вспомнил, о чем-то догадался, тогда Флинн звал своих товарищей обсудить очередную идею, но каждый раз оказывалось, что и эта идея несостоятельна, после чего он угрюмо замолкал на несколько часов. Каспар же просто злился.

Ни разу за всю свою жизнь Каспар, наследник трона Оласко и затем герцог, не спрашивал ничьего разрешения, за исключением отца. Он делал только то, что хотел и когда хотел. Единственный раз, когда его принудили к чему-либо, потребовалось три армии и предательство, и все равно он был жив! Одна мысль о том, что некая сила могла запросто подчинить его себе, приводила Каспара в ярость.

Попав в это полушарие, он имел повод и возможность поразмышлять над многими вещами. То, что в молодости вызвало бы у него возмущение, сейчас лишь забавляло его. Он помнил, сколь привередлив бывал дома, требуя, чтобы каждый предмет одежды был безукоризненно чист, выглажен и подготовлен к его утреннему туалету или вечернему приему. Только охотясь с отцом, он не заботился о внешнем виде.

Отец… Что бы он сказал, увидев, как Каспар рубит дрова во дворе дома Джойханны или раскидывает по полю навоз? Только командир Аленбурга догадался, что Каспар по рождению может принадлежать к высокому роду, больше — никто. И даже генералу потребовалось несколько вечеров, чтобы сделать такое предположение; но по крайней мере он уважил желание Каспара сохранить инкогнито. Что касается Флинна и Кеннера, то они явно подозревали, что Каспар мог быть когда-то офицером или благородным господином, и это объяснило бы его образование и манеры, но выпытывать у него правду они не собирались. Что ими руководило, природный такт или заклятие, Каспар не знал.

Как ничто другое в жизни, сейчас Каспара мучило осознание одного факта: его жизнь не принадлежит ему и не принадлежала уже давно, еще до того, как он очутился в этих краях.

Теперь он почти не сомневался, что Лесо Варен, его «советник», использовал свои магические навыки для того, чтобы преумножить и направить в нужное магу русло присущее Каспару тщеславие. В результате герцог, сидя за столом в своих покоях, отдавал приказы о разрушении целых рас и тем самым осуществлял неуклюжий и неловкий план ввести Королевство Островов в заблуждение. Тысячи жизней были загублены ради того, чтобы отвлечь внимание людей от истинной цели Каспара — трона Ролдема.

Тогда все это казалось таким простым и естественным. Семь удобных смертей — и безутешное население Ролдема обратит взор на север, призовет Каспара, герцога Оласко, возглавить их государство на правах законного властителя. О чем он только думал! И вдруг до Каспара дошло: в том-то и дело, что он не думал. Вернее, думал только о том, о чем позволял думать Лесо Варен.

И неизвестно, что бесило его больше: то, как легко удалось магу втереться в круг приближенных к герцогу людей, или то, что сам он не смог разглядеть безумие замысла Варена. Сегодня, стоя на мокрой от морских брызг палубе чужого корабля в далекой стране, Каспар не задумываясь мог бы назвать не меньше дюжины доказательств того, что план, предложенный Лесо Вареном, безумен. Такой план не мог бы привести ни к чему иному, кроме войны и хаоса. Теперь Каспар видел, что в этом-то и заключались истинные намерения мага: по причинам, которых Каспар вероятно, никогда не узнает, Леса Варен хотел, чтобы королевства Восточных земель, Королевство Островов и даже Великий Кеш оказались ввергнуты в междоусобную войну.

Кто бы от этого выиграл, Каспар понять не мог. Иногда одной стороне может быть выгодно, если ее соседи начнут выяснять отношения. Он, герцог Оласко, и сам порой оказывался в роли такой стороны, но только если между соседями не разгоралось большой войны, если дело ограничивалось пограничными стычками, политическими интригами или дипломатическими ловушками. Но настоящая война между тремя самыми могущественными нациями в северном полушарии? Дестабилизация столь обширной территории крайне опасна. Три колоссальные силы, столкнувшиеся в вооруженном конфликте, привели бы к разорению половины мира.

И ведь Каспар уже видел последствия своих попыток натравить друг на друга Кеш и Острова. Однако его действия, хотя и разрушительные для некоторых народов, не возымели желаемого результата: вместо того чтобы развязать между собой полномасштабную войну, два великих государства объединили усилия, и для Каспара все закончилось катастрофой. Его столица была захвачена за один день! Даже если бы Когвин Ястринс не провел в цитадель нападающих через секретный ход — да будь проклят предок, что называл цитадель неприступной! — совместная мощь Ролдема и Кеша сровняла бы укрепления с землей уже через месяц. Более того, если бы слухи оправдались и к стенам Опардума прибыла армия Королевства Островов, то месяц осады сократился бы до недели.

Нет, общая картина не имела никакого смысла. Не больше, чем это заклятие. И самым горячим желанием Каспара (кроме желания выжить, разумеется) было, чтобы ему кто-нибудь все объяснил.