Владислав Русанов - Серебряный медведь

– Итак, ваша светлость, – как сквозь тяжелый осенний туман, донесся голос Примуса. – Мэтр Вальгейм имеет честь демонстрировать вам заклинание Великой Тьмы.

– Впечатляет… – с легкой дрожью ответил делла Пьетро.

– И сколь широко мэтр Вальгейм может раскинуть Великую Тьму? – вмешался дель Гуэлла. – Слов нет, заклинание великолепное, но хотелось бы знать тонкости…

– Довольно широко, – уклончиво отвечал глава Круга.

– И все-таки? – не унимался контрразведчик. – Еще хотелось бы узнать длительность волшебства. То есть сколько времени мэтр способен…

В комнате вновь стало светло. Словно отдернули занавеси с окна в яркий солнечный день. Конечно, свечи с солнцем не сравнишь, но после абсолютного мрака даже отблеск их пламени резал глаза.

– Пока еще не очень долго, – с трудом переводя сбившееся дыхание, проговорил Вальгейм. – Однако я работаю над собой. Опять же, в данном помещении слишком мало высвобожденной Силы. Думаю, если набросить покрывало Великой Тьмы на толпу где-нибудь на улицах города, всплеск ужаса даст мне такую подпитку, что я без труда покрою площадь два на два плетра.

Глядя на чародея, дель Гуэлла не разделял его уверенности. Как известно, Силу мало отнять у природы или людей. Ее нужно подчинять, управлять ею, лепить волшебство, как гончар лепит из податливой глины изумительной красоты сосуды. Точнее, изумительной красоты они получаются у мастера, а у ученика-новичка все больше выходят корявые поделки, сплошной перевод ценного материала. Ладно, будем надеяться на лучшее…

– Благодарю вас, мэтр Вальгейм. – Широким движением руки Примус отправил здоровяка на место. – Мэтр Жорэмо, ваш черед.

Теперь у свечей застыл чародей относительно молодой. Где-то от тридцати семи до сорока лет – на первый взгляд. Несмотря на возраст, его темя покрывала обширная плешь, стыдливо прикрываемая зачесанными справа налево реденькими, мягкими волосиками. Он стыдливо улыбнулся, поднял брови «домиком», без предупреждения хлопнул в ладоши.

Резкий звук заметался под заросшими паутиной потолочными балками, заскакал по углам остромордой травяной лягушкой. Словно тарелку об пол разбили. Прокатилось эхо.

Неприятное эхо…

Очень даже неприятное.

Оно словно тронуло какие-то струны в душе.

Холодок зародился в области желудка и двинулся вверх, охватывая и обжигая морозом легкие.

Дель Гуэлла почувствовал желание развернуться и уйти. Да пропади они пропадом! Эти чародеи, этот герцог слабоумный, этот заговор, вся эта Сасандра, в конце концов! Ради чего он здесь? Ведь жизнь так коротка. Не успеешь оглянуться, и костлявая лапа смерти вцепится в твое сердце, сожмет, как бы пробуя на ощупь, а потом придавит посильнее… И все. Кто знает, ждет ли тебя счастливое посмертие или ледяная бездна Преисподней? Тебя просто не будет. А все остальные будут. Они будут ходить, болтать о всяких глупостях, жрать до несварения желудка, совокупляться до одури… А тебя уже не будет. Неужели они не понимают этого? Неужели не боятся? Прочь! Скорее прочь и как можно дальше! Удрать, забиться в щель, в нору, в берлогу! И не дышать. Закрыть глаза и затаиться…

Глава контрразведки глянул на лица чародеев, словно пытаясь сказать им: «Что же вы? Бежим! Бежим, пока не поздно!»

Ему ответили испуганные, растерянные, ошалевшие взгляды.

Герцог делла Пьетро озирался по сторонам, даже не пытаясь удержать прыгающую челюсть. Зубы его выбивали дробь. Казалось, он не убегает лишь потому, что ноги отнялись со страху.

С громким стуком распахнулась дверь.

В комнату ворвались каматийцы-телохранители. Оба бледные. Глаза распахнуты, как у сычей. Руки дрожат так, что зажатые в пальцах корды дергаются, словно веер у ярмарочного плясуна на канате. Значит, и им страшно. Но, следует отдать должное профессиональной чести, ведь не убежали!

Примус резко взмахнул рукавом!

Дернулись, почти легли языки пламени черных свечей.

Первый каматиец закатил глаза и кулем осел на пол.

Еще взмах!

Второй телохранитель сполз спиной по штукатурке, цепляясь многочисленными заклепками, украшавшими его куртку по дурацкой моде Браилы.

Плешивый колдун сделал движение, словно без воды «умывал» руки.

И страх сразу исчез. Растворился без следа.

Его светлость обмяк и едва не упал в обморок. Но глава тайного сыска успел поддержать будущего владыку Сасандры под локоть. Дель Гуэлла сообразил (он всегда отличался живым умом, что, собственно, и помогло продвинуться по службе), что страх – это не что иное, как чародейское наваждение, иллюзия, вызванная мэтром Жорэмо.

– Я бы очень просил вас, господа волшебники, – проговорил он ледяным тоном. – Вы меня премного обяжете, если не будете так шутить без предупреждения.

Примус, не сдерживая гаденькую улыбочку, спрятал кулаки в рукавах балахона.

– Почему, господин Министр? Неужели вам стало немного страшно?

«Вот сволочь! Он, кажется, все подстроил нарочно. Постарался выставить и меня, и герцога в невыгодном свете. Колдуны наверняка знали все заранее и сумели оградить себя от воздействия извне. Как это у них называется? Блокировать сознание?»

– Не скрою, я испугался, – старясь, чтобы голос звучал как можно спокойнее, проговорил дель Гуэлла. – Но, будучи контрразведчиком, сыщиком, по долгу службы я приобрел неприятные навыки. Например, я могу всадить нож в горло напугавшему меня, а уж потом выяснить, что он делал это, лишь движимый желанием прихвастнуть новыми умениями. Но зарезанному все равно, так ведь?

Он замолчал, наслаждаясь произведенным впечатлением. Примус посуровел, а мэтр Жорэмо подался назад, словно пытаясь спрятаться в темноте. Ага! Ты еще Вальгейма попроси. Этот громила тебе Великой Тьмы подпустит так, что мало не покажется.

– Признаюсь, – сипло выплюнул глава Круга. – Мы не подумали. Приношу извинения от своего имени и от имени коллег.

– Принимаю, – не стал заострять противостояние т’Исельн.

– И вы, ваша светлость, тоже простите…

– Ну что вы, – небрежно отмахнулся делла Пьетро. – Не стоит извинений!

Он на удивление быстро пришел в себя.

«Молодец. Еще раз убеждаюсь, что не зря сделал ставку именно на тебя». – Дель Гуэлла мысленно похлопал герцога по плечу.

– Но скажите мне, господа чародеи, – продолжал делла Пьетро, – как же мои телохранители? Они так и будут здесь лежать? Кстати, что вы с ними сотворили, мэтр Примус?

– О, ваша светлость! – залебезил чародей. Куда девалась его наглость и уверенность в превосходстве? Все-таки у кого душа раба, тому какое оружие в руки ни давай – хоть из стали, хоть магическое, – а толку не будет. Силы духа не хватает. – О, ваша светлость, это простое заклинание. Называется… Вот названия я еще не подобрал. Оно отнимает сознание…