Далин Андреевич - Зеленая кровь

– Второй вопрос. Что ты, собственно, можешь сообщить? Конкретно?… Слушай, Лобелия, шла бы ты работать, а?

Девочка сделала вид, что не услышала. Лось задумался; потом неторопливо проговорил:

– Я знаю, как выглядит то место, которое Рамон видел снаружи, перед тем, как его заперли.

– Заперли?!

– Он в помещении за замком. Я чувствую несвободу.

– Замечательно! А еще?

– Там много хищных зверей. Собаки, но не Стая. Рысь. Кажется, я слышал волка. Но Рамон с ними не обнюхивался.

– Лобелия, вали отсюда! – рявкнул Тео.

– Я – Лилия… – шепотом поправила девчонка, не двинувшись с места.

– Какая разница… Ладно. Понял. Значит, маловато у нас времени, дружище. Кажется, я знаю, о чем ты говоришь – и очень мне это не нравится. Как я понимаю, ночью ты ориентироваться не можешь?

– Не могу, – сказал лось печально. – Я дневной. Ночью я почти не вижу.

– Ясно. Значит, завтра с утра все дела побоку – и будем искать место, которое Рамон видел снаружи. Если найдем – есть шанс застать его в живых.

– Капитан Тео, – взмолилась девчонка, – ну скажите пожалуйста, о чем вы? Все так плохо?

– Лучше, чем смерть, – сказал Тео, избегая взгляда лося. – Собачьи бои.

– Как это? – спросил лось. – Собаки же ритуально не сражаются. Если и дерутся, то так, по пустяковым поводам… я бы это боями не назвал.

– Не о таких драках и речь, – сказал Тео мрачно. – Я имею в виду развлеченьице для полумертвых: стравить двух псов, или пса с волком, предположим, и делать ставки на победителя. На выжившего. Нервы они свои гнилые так щекочут, понимаешь? Или еще вариант – пес и человек. Тоже своего рода…

– Человек псу не спарринг-партнер, – сказал лось. – А волку тем более. Вряд ли кто-нибудь может этого не понять. У нас даже Старшая Ипостась сильнее человека на порядок.

– Да, – у Тео дернулась щека. – Но ты, милый, забываешь: у человека может быть нож, устройство для электрошока, меч, пистолет, наконец. А зверя можно накачать наркотой, чтобы двигался помедленнее. О поединках с человеком в равных условиях никто и не говорит. Дело ведь не в том, кто сильнее, а в том, чтобы заплативший деньги крутым себя почувствовал. И шкуру постелил в гостиной…

Лось положил кусок хлеба на стол. Тео отчетливо почувствовал, как внутри зверя с лязгом упали металлические створы, закрывающие душу для доверительных контактов. Мускулы лося напряглись, а бледное лицо с горбатым носом стало еще бледнее и превратилось в маску куда более неподвижную, чем лосиная морда. Вот этого еще не хватало.

– Ты же сам понимаешь, – начал Тео, но лось холодно перебил:

– Я все понимаю.

Тео подумал, что встать и уйти, чтобы отправиться на поиски друга в одиночку, лосю мешает только абсолютное незнакомство с городом и желание дождаться приезда Хольвина. Все осторожное общение, все симпатии, на которые лесной зверь пошел, как на компромисс, через внутренний протест – все рушилось.

Дикарь, подумал Тео грустно. Лес с городом не мирится. Горожане сами виноваты, да, но ведь не все же горожане – грязные подонки, в конце-то концов! Только как ему объяснить…

На помощь неожиданно пришла Лилия, которая и не подумала убраться к себе в диспетчерскую. И повела она себя самым невероятным образом: обошла стол, присела на корточки рядом с креслом и принялась гладить руки лося. Тот покосился с ледяным презрением, но Лилию это не смутило.

– Гады, – сказала она с неожиданной страстной силой. – Гады, ненавижу мертвяков! Я вместе с тобой туда пойду, мы с тобой по стенкам размажем эту дрянь. Хорошо у вас в лесу, чисто – а у нас вот завелись паразиты, никак не очистимся, ненавижу…

Лицо лося чуть оттаяло. Лилия взяла его руку и прижала к своей груди.

– Веришь, что я – как ты? Вот послушай.

Тео поразился: лось улыбнулся бледной тенью улыбки.

– Ты – Хозяйка?

– Ну что ты, зверь дорогой, какая же я Хозяйка! Я из дома сбежала, у меня отчим полумертвый, а ты говоришь… Я просто живых очень люблю, а в городе сложно живым, тяжело, все полудохлые, все норовят себя убить или других… Попроси господина капитана, чтоб мне остаться. Я с вами пойду, мы вместе будем драться.

Лось вопросительно взглянул на Тео.

– Конечно, пусть остается, – согласился Тео поспешно. Интересные задатки у девчонки, думал он. Мало кто может вот так с диким зверем. У лося же звериная суть была уже на подходе; двоесущные – создания непредсказуемые, как граната без чеки, в любой момент могут рвануть… а взбешенный лось не так уж безопаснее волка. Отчаянная девчонка. Неужели вправду Хозяйка?

А Лилия тем временем уже уселась на ручку кресла, перебирала лосю волосы. Зверь смотрел на нее искоса, но вполне дружелюбно, а она ворковала:

– Я вот все думаю – как это лось умудрился подружиться с собакой… Ты жил в доме у Хольвина, да? Я его видела пару раз, знаю, что он – посредник между городом и лесом в северной области и настоящий Хозяин, но не разговаривала с ним никогда… он твой друг?

– Да, – сказал лось.

– Вы в лесу познакомились, да?

– Нет, – сказал лось с улыбкой, похожей на человеческую ностальгическую улыбку. – Я сам пришел к его дому. Я был совсем маленьким, а попал в большую беду… и Хольвин меня приютил.

– Хочешь молока? – Лилия налила молока в пластиковый стаканчик.

– Хочу. Все любят молоко… даже самые храбрые хищники. И все любят, когда их гладят, потому что это напоминает детство… мать напоминает. Не знаю, как у людей, а для нас это серьезно… мне Хольвин тогда тоже молока предложил… когда было очень страшно и грустно.

Лось взял стакан и понюхал, потом отпил глоточек и поставил.

– Что-то не так? – спросила Лилия.

– Не знаю. Оно не пахнет живым и на вкус неживое. То было другое, – лось грустно улыбнулся.

– Расскажешь?

– Я не умею рассказывать долго. И лучше бы спать в эту ночь. Когда спишь – лучше слышно Рамона.

– Ну хотя бы коротко?

Тео вышел. Лось снова доверял людям, не стоило разрушать эту хрупкую, трудно устанавливаемую связь. Девочка должна войти в состав опергруппы; нужно сказать ее коллегам, чтоб справлялись без нее… ишь ты, диспетчерша! И дело намечается серьезное…

Хорошо бы только убедить высшее начальство, что убийство двоесущных для забавы – дело серьезное. Впрочем, лось намекнул на мертвяков – это повод. А ребята пусть пока отдыхают… что там у них за лосиная былина, однако?

Локкер почти ничего не знал об этой старой вражде – он был слишком мал, чтобы родители посчитали необходимым посвящать его в такие дела. Читать следы он еще только учился, поэтому не придал полоскам содранной коры на сосне особого значения – это же не волк нацарапал. И не понимал, отчего мама тревожится.

Правда, ее тревога заставляла его и его сестричку Лорис замирать и настораживать уши, как только рядом хрустнет ветка – но это был не страх, это было послушание. В уши не попадало ничего интересного: птичьи голоса, далекое печальное пение русалок, мышиное шуршание, жужжание пчел и шмелей над кипреем. Кипрей густо зарос старое пожарище с обгорелым пнем, в который когда-то давно, когда он еще был деревом, ударила молния – получился малиновый такой сладкий островок в зеленом лесу… Дался же этим жужжучим наш кипрей, думал Локкер, объедая соцветия. Вкусно – но не сжевать бы пчелу. Еще ужалит в язык… Локкер не любил тех, кто жужжит и кусается. Хорошо еще, что прошло время слепней – они кусаются ужасно больно – а пчелы и шмели вроде бы не нападают без нужды. Они кровь не пьют. Они просто тоже любят кипрей, как и Локкер. Им тоже сладко.