Чигиринская Ольга - Дело земли

И что-то все-таки было здесь не то. Легко и просто укладывался господин Минамото в картинку, нарисованную Сэймэем. Так, словно его для этой картинки нарочно подобрали, вырезали аккуратно и пристроили. Не походил он на человека, который долго готовил мятеж — и тут из-за посторонних убийств под ним разверзлась земля. А походил он на человека…

«…которому кто-то предложил выйти через стену?» — спросил в голове голос Сэймэя.

…И не слишком-то его это предложение обрадовало…

Ну что ж, я Минамото-но-Райко, старательная деревенщина-пестрое одеяло, оскорбленный в лучших чувствах и ущемленный в исполнении долга, сейчас сниму колчан с дома господина тюнагона и поеду заливать горе, даже не завернув в управу.

А что за домом и без того следят в нужное количество глаз, этого никому знать не надо.

Подъехав к дому, он уже знал, что Тидори с подружками там. «Девы веселья» приходят без доклада, таков обычай. Через забор усадьбы слышался смех, а бива господина Хиромасы теперь вторили флейта и барабанчик.

Райко передал коня слугам и отправился все туда же, в Померанцевый павильон.

— А, вот и наш гостеприимный хозяин! — воскликнул господин Хиромаса, прекратив играть.

Тидори тут же отняла флейту от губ и, улыбаясь, поклонилась своему покровителю, прочие девицы последовали ее примеру.

— Вы решили остаться и посмотреть, как развлекаются простые воины? — спросил Райко.

— Отчего нет? Дворцовые развлечения порой, вы не поверите, приедаются. Тем более эти пташки обещали показать сегодня что-то особенное.

Райко глазами сосчитал девиц. Семеро, молодец Тидори — привела всю «птичью стаю». [51] Все девушки из «команды» Тидори носят имя той или иной птицы. Значит, можно будет предложить господину Хиромаса девицу, а то и двух. Он не знал, известен ли девицам господин Хиромаса и желает ли он раскрыть свое имя, поэтому решил пока на словах избегать и имени, и чина.

— А где ваш друг? — спросил он.

— Ушел, когда появились девицы. Не любит шума.

Райко вдруг сообразил, что Сэймэй из-за своего то ли дара, то ли проклятия, наверное, не может сойтись с женщиной. А и хорошо — только Райко и дела, что пить и веселиться с человеком, который всех вокруг изнутри понимает…

— Тогда, Тидори, проводи гостя в восточные палаты, — Померанцевый павильон был хорош, чтобы тихо веселиться вдвоем-втроем, а для вечера с девицами и танцами он подходил мало, — а я, с вашего позволения, переоденусь.

На Райко было придворное платье, на господине Минамото — изящные одежды цвета серебристой сосны, из-под которых выглядывали края серебристо-серого и пурпурного платьев: как потомок императора, он имел право на запретные цвета. Шапка у него была такая высокая, что у Райко в доме и не нашлось бы подходящей коробки, а мягкие туфли отделаны куньим мехом — словом, столичный франт во всей красе. Вон как девицы, кроме Тидори, хвостами завертели-то…

И тоже хорошо, зачем ему больше одной… а господин Хиромаса в этом всем как рыба в речке. Или даже как выдра.

Поначалу в присутствии такого важного господина четверка воинов держалась скромно. Особенно смущался Цуна, который на таких празднествах всегда исполнял обязанности пажа, подливая всем — а тут был с шутками и прибаутками усажен на почетное место, по левую руку от господина Хиромасы. Однако «птичья стая» знала, как разогреть даже самых чванных гостей — а господин Минамото и чваниться-то не любил. На танец он смотрел с веселым любопытством, где надо — прихлопывал в ладоши и подпевал:

Началось обещанное «что-то особенное» — танец в честь Цуны. Тидори, одетая по-мужски, нацепила красную маску демона и принялась приставать к одной из девиц, одетой как придворная дама. Тут ее подруга Миякодори, тоже в мужском платье, трижды прыжком кувыркнувшись через голову, выхватила деревянный меч и давай на демона наскакивать! Демон махал рукавами, прыгал то вправо, то влево, ходил колесом, но ничто не помогло — руку ему отрубили и поднесли настоящему Цуне. Рука была сшита из белого шелка и оказалась набита сладостями-ава. [52] Рисовые пирожные, закрученные в виде «морской пены».

О ночном конфузе в доме Сэймэя девушки ничего не знали и не поняли, отчего Цуна так хмурится, когда его чествуют. Райко притянул к себе Тидори за рукав, тихонько шепнул ей на ухо, в чем причина, и та, отложив маску демона в сторону, сама начала наливать юноше и утешать его. Прочие продолжали играть и петь:

…Голову нужно было рубить, а не руку… а помогло бы? Ведь не сам же убийца за рукой являлся. Значит и за головой мог послать. Хотя как бы объяснил — рта-то у него не было бы? Нет, все же голову надежней.

— Да ну… — засмущался вдруг Цуна. — Не могу я! Вы же больше моего рисковали, господин, а Кинтоки вон, живьем поймал одного! А я что…

— А вы, господин Ватанабэ, — Тидори ласково взяла его за руку, — поддались женским чарам, потому что молоды и неопытны. Но опыт ведь — дело наживное…

— Цуна! — крикнул Кинтоки, еще не пьяный — чтобы напоить Кинтоки, нужно кувшина два, не меньше, — но уже веселый. — Цуна, ты стоящий парень, и не смей в себе сомневаться! Мы что… Мы уже готовые вояки! Давно в седле и бывали во всяких переделках. А ты совсем недавно сделал взрослую прическу, но в ту ночь… Цуна, ты мужик! Это я, Саката Кинтаро, говорю тебе: ты мужик, Цуна!

— Мужчине — награду мужчины! — поддержал Садамицу.

Тидори поймала взгляд Райко и подозвала самую молоденькую из девушек, что подыгрывала на барабанчике.

— Сегодня Ёбукодори будет вам прислуживать весь вечер и всю ночь, если захотите, господин Ватанабэ, — сказала она — и девушка села подле Цуны, а Тидори заняла место подле Райко.

После этого ещё много пили и пели:

Господин Хиромаса взял в руки свою бива, а Тидори — флейту, и вдвоем они затянули длинную песнь о деве Тамана, [54] Дева Тамана из Ава, гордая и неприступная красавица — героиня множества народных песен, вошедших в старинные собрания. а Кинтоки встал, подхватил маску демона и, помахивая этой маской, словно веером, пошел танцевать, на удивление ловко для такой громадины. Господин Минамото между куплетами склонился к Райко и тихо прошептал ему на ухо: