Дмитрий Стародубцев - Шерас

Наконец перечень условий закончили. Он содержал сто пунктов, каждый из которых был обширен и состоял из многих подпунктов. Прежде всего лимским вождям воспрещалось впредь заниматься морскими грабежами и набегами на прибрежные поселения. Им не разрешалось иметь военного флота и армии, а также набирать наемников. Все укрепления, форты и крепостные стены городов должны были быть разрушены, а их гарнизоны распущены. Жителям Лимы предписывалось заняться рыболовством, собирательством, возделыванием земли и скотоводством. Кроме этого, лимские вожди должны были заплатить Инфекту Авидронии откуп в размере одного миллиона (!) берктолей, а также передать авидронам один миллион молодых и здоровых рабов. А еще драгоценности, скот, оружие, пряности, кожи, ткани, вино, лес, ценные строительные материалы и тому подобное. Весь откуп, который надлежало выдать немедленно, оценивался в три миллиона берктолей, что составляло тридцать миллионов инфектов — цифра несуразная, смешная, невероятная со всех точек зрения. Последним и одним из главных условий было требование, предписывающее доставить на корабли всех рабов из числа бывших Граждан Авидронии, находящихся на полуострове, тех, у кого на левом плече выжжено клеймо из четырех авидронских букв. И их детей.

Пиратским вождям дали на размышление всего полдня. Когда срок истек, Инфект приказал партикулам начать выдвижение в город, но неожиданно от лимов прибыл ответ. Они соглашались на все требования авидронов, и лишь сетовали на то, что для того, чтобы собрать весь откуп, потребуется не меньше десяти-пятнадцати дней. Единственное, о чем просили дуканские предводители, это не вводить в Дуканы цинитов, а лишь прислать своих наблюдателей, которые будут следить за точным выполнением всех условий соглашения. Инфект и его военачальники были потрясены.

Ближе к ночи того же дня Инфект и несколько самых влиятельных лимских вождей, которые незамедлительно прибыли на «Саталикозу», подписали этот удивительный мирный договор. В соответствии с континентальными правилами его засвидетельствовал законник из Берктоля, который сопровождал авидронский флот, всё это время находясь на одном из мирных кораблей.

Вскоре отряду ДозирЭ приказали прибыть в порт, загрузить лошадей обратно на транспортные корабли и возвращаться на свои галеры. Белоплащные хмурились: они никак не могли понять, что мешает Инфекту обрушиться на Дуканы всей мощью своей армии и окончательно уничтожить лимское пиратство. ДозирЭ расстроился пуще всех.

Авидронский флот простоял возле Дукан тридцать дней, и всё это время в порту день и ночь шла погрузка. На берег доставлялось бесчисленное количество всяких грузов, пригонялся скот, приводились длинные колонны рослых темнокожих рабов.

Пираты выполнили все требования, и вскоре в Грономфу отбыл внушительный караван. Он состоял из сотен плененных кораблей, доверху нагруженных золотом и разными товарами, и нескольких тысяч широких гребных плотов, на которых разместили лошадей, прочий скот и «откупных» рабов. Вся эта разношерстная флотилия медленно двинулась вдоль берега, охраняемая со стороны океана «Армадой Грономфы», которой надлежало сопроводить корабли до самой Авидронии.

Алеклия и его свита еще долго смотрели вслед уплывающим судам; все только и молили о том, чтобы не случилось шторма и лимские богатства без приключений прибыли к месту назначения.

Чтобы лимские вожди и впредь строго следовали условиям подписанного ониса, Божественный на неопределенный срок оставил в Дуканах армаду «Авидрония» и пешую либеру «Авангард Мангров», а сам взял курс на Оталарисы, следуя не вдоль побережья континента, как прежде, а напрямик — через море Радости. Путь этот был опасен: ходило немало легенд об исчезнувших в этих местах кораблях. Но больно велико было желание скорее достигнуть конечной цели путешествия — города Бенедикта, где авидронов с нетерпением ожидали верные друзья, приготовившие победителям щедрые пиршества и славный отдых, так необходимый после долгих месяцев яростных побоищ и изнурительной болтанки. Из всей громадной флотилии у Инфекта теперь оставалась только «Белая Армада», хотя и она уже понесла значительные потери, а те корабли, которые еще держались на плаву, были изрядно потрепаны, особенно палатины.

На третий день случился шторм. Сначала налетел шквальный ветер и стал раскачивать мачты и рвать паруса, потом надвинулись низкие иссиня-черные тучи, потемнело, будто опустилась ночь, и разразилась гроза. Пошел плотный дождь, потом хлесткий ливень, и вскоре сверху полились целые реки, словно весь мир перевернулся, и теперь море было над головой. Молнии били вокруг, разрезая тут и там кривыми клинками мрачное пространство, каждый раз мгновенной вспышкой освещая обезумевшие просторы с разбросанными по ним до самого горизонта растерянными корабликами. Вода кипела и дымилась от страшных ударов Божьего гнева. Одна такая молния попала в торговый корабль, он вспыхнул, словно щепка, и затрещал, корчась в предсмертных муках. Тщетно ближайшие галеры пытались хоть как-нибудь помочь — волны взметались всё выше и выше. Суда оказались бессильными перед взбешенной стихией.

ДозирЭ, впрочем, как и все новички, перепугался не на шутку, решив, что наступил конец света, так давно предрекаемый последователями учения «Храма неминуемой Кары», которых в Грономфе попадалось множество. Свинцовые тучи опустились до самых мачт, громы перебивали друг друга, сливаясь в оглушительную канонаду, вслед за одним тяжелым валом, обрушивающимся с грохотом вниз, следовал новый вал, еще более жестокий: разинув громадную пасть, он пытался проглотить хрупкий корабль. Казалось, весь мир вокруг до самого горизонта обесцветился, перекосился, словно Шерас уже раскалывается на части. Корабль то взлетал над волнами, едва не касаясь туч, то падал в губительные водовороты.

Опытные моряки лишь посмеивались: то ли бывало — однако вскоре и им стало не до шуток. Ветер ломал мачты, рвал в клочья паруса и снасти, срывал башни, выламывал и сметал за борт палубные надстройки.

Шторм жаждал расправы над авидронским флотом, но авидроны не собирались сдаваться: были убраны паруса и закреплены метательные механизмы, галеры встали на весла, стараясь держать прямо на подкатывающую волну. Началась ожесточенная схватка.

Пока моряки и гребцы сражались со стихией, ДозирЭ вместе с товарищами по оружию хоронился в трюме, с содроганием ожидая гибели своего корабля. Воины молились, собираясь в бесконечный путь, многих выворачивало, другие лежали в бессознательном состоянии, близкие к смерти. Судно то и дело сотрясалось от страшных ударов, его швыряло из стороны в сторону, вниз, вверх; иной раз оно накренялось так, что почти ложилось на бок, и циниты падали, катились по полу, ударяясь о простенки. Всё вокруг скрежетало, трещали деревянные перекрытия, кто-то визгливо кричал, сообщая об очередном разрушении или о пропавшем моряке. На полу появилась неизвестно откуда просочившаяся вода, один из несчастных неожиданно покончил с собой, другой в неразберихе напоролся на собственный кинжал.