Дмитрий Стародубцев - Шерас

Старец приблизился к девушке и опустился рядом с ней на колени. Одно дело встретить Панацея в парке или во дворце, где кругом прислуга и стража, и другое дело оказаться в его глухом жилище, наедине с ним. Что еще взбредет в голову этому сумасшедшему? «Я не должна показывать, что боюсь», — подумала люцея и натянуто улыбнулась.

— Ты… ты моя жена? — спросил Панацей, внимательно рассматривая лицо Андэль.

— Нет, я люцея Инфекта из Дворца Любви. Ты меня знаешь. Я немного здесь побуду, а потом уйду. Ты не против?

— Люцея? — сморщил лоб старец, что-то напряженно вспоминая. — Значит, ты принадлежишь не одному мужчине, а сразу всем? И мне?

— Нет, я принадлежу лишь одному человеку.

Панацей потянулся рукой к лицу гостьи. Она отпрянула. Сейчас Андэль ничего не видела, кроме ногтей на сморщенных пальцах Панацея, и вся собралась, приготовившись к борьбе. Старец же тем временем коснулся ее лба, дотронулся до щеки, потрогал нос, пощупал ее волосы, крякнув от удовольствия, и вдруг, благожелательно улыбнувшись, протянул девушке свой амулет. Андэль невольно приняла дар и, благодарно кивнув, положила себе на колени. Старец как-то радостно, почти счастливо замычал. Девушке стало жалко его, и она едва не расплакалась. Бедный безумный старик, из которого Алеклия зачем-то сделал божка. А может, он и правда святой?..

Предъявляя содержимое своего жезла власти, ДозирЭ без препятствий попал на территорию Дворцового Комплекса Инфекта, в том месте, где были расположены казармы Белой либеры. Некоторые незамысловатые ухищрения позволили ему легко миновать несколько внутренних постов, и, поднявшись по Серебряной лестнице, он уже подходил к храму Прощения.

Белоплащный воин попросил о встрече с Панацеем, и один из жрецов, после некоторого колебания, проводил айма к двери, за которой находилось жилище старца.

— Дальше я сам, — сказал ДозирЭ.

Жрец замялся, сомневаясь в том, что ему следует оставлять сотника наедине с любимцем Божественного. Но белоплащный воин имел слишком высокое звание, слишком свирепый вид и весьма серьезное оружие. Поэтому служитель, приложив пальцы ко лбу, смиренно удалился. ДозирЭ же, дождавшись, когда шаги жреца смолкнут в дальнем конце галереи, толкнул массивную дверь, и она со скрипом распахнулась.

ДозирЭ на мгновение онемел от картины, которую увидел: в углу на каменном полу в белой молельной накидке сидела Андэль, а у ее ног полулежал старец Панацей, преданно, словно собака, положив голову ей на колени. Люцея поглаживала счастливого безумца по волосам, а он лишь поскуливал от удовольствия.

Появление ДозирЭ прервало идиллическую сцену. Андэль от неожиданности вздрогнула, а Панацей вскочил, зарычал и угрожающе надвинулся на воина.

— Я не причиню тебе зла, — пытался успокоить его белоплащный воин. — Угомонись же!

Но Панацей, оттесняя ДозирЭ, продолжал наступать. Молодой человек хоть и сделал шаг назад, однако проявлял крайнее нетерпение.

Андэль, почувствовав настроение белоплащного, взмолилась:

— Не трогай его!

Но было уже поздно. Панацей получил несильный удар кулаком в грудь, которого тем не менее оказалось достаточно для того, чтобы перелететь через сундук. Что-то хрустнуло.

— Что ты наделал? Ты убил его! — вскричала люцея, и из ее глаз брызнули слезы. — Божественный будет в гневе! Он почитает его за святого…

ДозирЭ с досады пнул ногой амулет, валявшийся на полу.

— Какой же это святой — всего-навсего несчастный сумасшедший, бывший раб. Мы подобрали его в долине Спиера, когда захватили Золотую скалу. Я сожалею, но он сам виноват…

Девушка подбежала к Панацею, склонилась над стариком, пытаясь понять, что с ним сталось после полученного удара. Вскоре старец шевельнулся и нечленораздельно замычал. Люцея облегченно вздохнула.

— Андэль, моя возлюбленная, оставь его. Он жив, с ним будет всё в порядке. Пойдем, пойдем скорей, нас ждут! Промедление смерти подобно!

И ДозирЭ протянул девушке руки. Андэль бросилась к нему.

— Я знала, что ты придешь, иначе и быть не могло, — призналась она.

Они подошли к двери, но у порога белоплащный воин остановился:

— Подожди! — Он достал кошель, вынул из него несколько золотых монет и бросил рядом со старцем.

Росторам и военачальникам пришлось по вкусу все, что показал им Идал. В заключение торговец попросил всех подойти к оконным проемам и указал на украшения лошадей, стоявших внизу. Благородные мужи удовлетворенно закивали головами.

— Весьма, весьма неплохо, вполне достойно нашего храброго воинства, — сказал именной ростор, отвечающий за все поставки для новой армии. — Что ж, пусть твои люди, эжин, подождут в соседней зале. Нам с тобой следует еще кое-что обсудить…

Это «кое-что» было для Идала главным, поскольку он уже израсходовал не меньше двухсот берктолей собственных средств на все эксперименты с материалами, красками и пошивом, но до сих пор из государственной казны так ничего и не получил. Поэтому он поспешил отослать слуг и юношей-цинитов, хотя при этом многозначительно посмотрел на одного из тех людей, которых сюда привел. То был Кирикиль собственной яриадской персоной, с глубокой корзиной в руках, полной образцов тканей.

Помощники Идала вышли, оставив хозяина наедине с представительным собранием. Кирикиль немного потоптался вместе со всеми, потом, улучив момент, скользнул в сторону, не забыв прихватить свою объемистую ношу. Он вышел через смежную залу на открытую галерею дворца, прокрался по ней на другую сторону, спустился по мраморной лестнице на один ярус и, оглянувшись по сторонам, толкнул неприметную дверь и юркнул внутрь. Там он увидел сосредоточенного ДозирЭ, держащего руку на рукояти меча, и рядом с ним колдовского очарования девушку лет восемнадцати в белой молельной накидке. Кирикиль недоуменно уставился на хрупкое создание, забыв поприветствовать своего хозяина.

— Где ты шлялся? — набросился на слугу белоплащный воин. — Принес?

— Всё здесь, — показал Кирикиль на корзину, продолжая украдкой любоваться Андэль.

— Что уставился? Давай сюда!

Яриадец сунул руку в корзину и вытащил из-под кусков ткани куль, который при близком рассмотрении оказался мужской одеждой.

— Переодевайся, — потребовал ДозирЭ, протягивая сверток люцее.

— Я? В это?

— Так надо. У нас нет другого выхода.

Девушка смущенно развернула куль, вытащив из него тунику, подпанцирную парраду, военный плащ и прочие предметы мужской одежды, и быстро убедилась, что наряд сшит точь-в-точь по ее меркам. Она бросила на ДозирЭ благодарный взгляд. Не стесняясь мужчин, она скинула с плеч накидку, потом сняла всю прочую одежду и осталась обнаженной.