Дмитрий Стародубцев - Шерас

ДозирЭ прогнал Друзилла, пообещав вспороть ему брюхо. Тот через некоторое время вернулся и предложил тридцать инфектов. ДозирЭ, не думая, схватился за кинжал, но тут появился самодовольный хитрый Кирикиль и долгое время о чем-то договаривался со скульптором.

— Рэм готов заплатить десять берктолей за тридцать дней позирования, — по окончании беседы деловито сообщил Кирикиль и лукаво добавил: — Он готов и меня лично наградить десятью инфектами за то, что я буду всё это время охранять девушку от случайных посягательств.

ДозирЭ вскипел, но тут вмешалась сама Андэль, которой не составило никакого труда уговорить молодого человека. Она сказала, что не совсем разумно отказываться от таких денег, тем более что предложение Друзилла совершенно обычное и многие жены даже самых родовитых авидронов почитали бы за честь совершенно бесплатно позировать в обнаженном виде такому именитому художнику. Она говорила так ласково и так убедительно, что вскоре молодой человек и сам не понимал, с чего он так взъярился.

Друзилл, сластолюбивый молодой красавец, выстоял только двадцать дней. Причем деятельность его в это время напоминала приступы какой-то болезни. Он то набрасывался, как безумный, на работу, выколачивая из камня искры, то, надолго замерев, лихорадочно пожирал глазами обнаженную Андэль, то кричал на своих подручных из-за того, что они непристойно пялятся на девушку, а то вообще швырял скарпель и киянку и уходил в лес, оставляя грубые работы на учеников. Наконец он не выдержал и, быстро собрав всё свое имущество, отбыл в Грономфу, сказав сквозь зубы, что сделал уже достаточно для того, чтобы закончить работу самостоятельно в мастерской. Однако рассчитался сполна. Получил свою награду и Кирикиль, который все эти дни ходил какой-то потерянный, с ошалевшими глазами. Он очень обрадовался, когда его временным обязанностям пришел конец.

За двадцать дней до свадьбы в землевладении Чапло появился запыленный всадник-посыльный в плаще вишневого цвета. Он разыскал ДозирЭ и передал ему, не на шутку встревожившемуся, свиток. Молодой человек тут же сломал печати и с замиранием сердца прочитал содержимое ониса. В нем сообщалось, что белиту ДозирЭ двадцати двух лет, сыну Вервилла из Грономфы, вовзращаются все награды, а также звание айма, что все предыдущие взыскания снимаются и что теперь он волей самого Инфекта переводится из Белой либеры в Вишневую армию. Также сообщалось, что ему следует немедленно явиться в Круглый Дом для получения дальнейших указаний.

На следующее утро ДозирЭ уже въезжал в Грономфу. Как и два с лишним года назад, когда он отправился на Хонуме в лагерь Тертапента, его долговязая фигура вызывала улыбки гиозов и саркастические замечания прохожих. Конечно, если бы он, как раньше, носил белый плащ, никто не посмел бы над ним подтрунивать, но сейчас мало что напоминало в нем блистательного воина.

Купленная им ради такого случая лошадь явно не была приучена ходить под седлом и приводила молодого человека в отчаяние. К тому же он всю дорогу думал о своей нежной невесте, которую пришлось внезапно оставить, об отложенной свадьбе, о незаконченном доме. Настроение лишь немного поддерживал неугомонный Кирикиль, который ехал следом на еще более норовистой лошадке и без умолку радостно трещал, не обращая внимания на вовсе непочтительные насмешки в свой адрес.

ДозирЭ задумчиво пересек несколько оживленных улиц, заботясь лишь о том, чтобы ни на кого не наехать. И тут, в безлюдном прохладном переулке, где стук копыт о камень вдруг сделался звучным и раскатистым, он отчетливо ощутил до боли знакомую атмосферу Грономфы. Эти нависающие вокруг гранитно-мраморные теснины старинных родовых дворцов, отбрасывающие перед собой тяжелые тени. Все эти памятники, Дорожные Камни, эти изящные портики для отдыха, где журчат веселые фонтанчики. Этот густой сладковатый запах, в котором перемешано всё на свете: бодрое дуновение ветра с Анконы, прохлада и свежесть тысяч грономфских фонтанов, острый дух лошадиного пота и лошадиных лепешек, струящиеся дымки из кратемарий, пронзительные дурманящие цветочные ароматы. Всё это навеяло воспоминания о далеком детстве, а потом о славных днях белого плаща…

Тут он воспрял духом, почувствовав, как взволнованно забилось сердце.

В Круглом Доме неприветливого новичка с колючим взглядом явно ждали. Перед ним, как по волшебству, сами собой распахнулись тяжелые дубовые ворота старой цитадели. ДозирЭ с тягостным предчувствием шагнул вперед. Он вошел в чрево этого страшного таинственного дома и оказался словно в другом пространстве и другом времени.

Сюда не доносился шум старой доброй Грономфы. Везде было мрачно и тихо. Звуки шагов гулко разносились по путаным бесконечным галереям. Молодой человек заметил тени, пробежавшие по стене. Оглянулся — никого.

— Это призраки, — буднично объяснил проходивший мимо Вишневый, угадав в ДозирЭ новичка. — Одни призраки — хранители страшных тайн, которые сокрыты в этих стенах, другие — души замученных в наших подземельях. Не бойся — не тронут, я здесь уже двенадцать лет и до сих пор не могу привыкнуть…

Через некоторое время ДозирЭ обнаружил искомую залу. Он немного помедлил у двери, чтобы поглубже спрятать страх и отвращение, которые испытывал, и, глотнув побольше воздуха, стремительно вошел. Там его встретили дружелюбными улыбками и всё время смотрели на него с каким-то непонятным восхищением.

Молодой человек получил одеяния, доспехи и оружие, жезл власти со свитком внутри, где удостоверялось, что ДозирЭ — айм Вишневой армии, а также несколько золотых монет. Помимо этого ему полагался добрый конь (Вишневые славились тем, что ездили на самых отменных скакунах) и жилище в одном из многоярусных домов Грономфы, принадлежащих этому воинству.

Только когда ДозирЭ попал в Эврисаллу Вишневых плащей, где ему предстояло изучать не столько военные науки, сколько политическое устройство и многие тайные хитросплетения современного мира, он понял, что воины Круглого Дома знают о нем всё. Знают и самое главное: что он увел у Инфекта его возлюбленную, и еще то, что он выдержал двадцать пять кругов (!) на «колесе правды». Единственное, чего не понимали новые соратники ДозирЭ, завидуя его славе, — почему он до сих пор жив, и не только жив, но и состоит в Вишневых плащах — отряде, в который отбирают только самых преданных Инфекту цинитов?

В Эврисалле Вишневых плащей, которая занимала более четверти всех помещений Круглого Дома, обучение должно было длиться ровно год и состояло из пяти основных этапов, на каждый из которых полагалось тратить три месяца. После этого требовалось пройти сложное и весьма опасное Испытание, и только тогда считалось, что воин завершил обучение. Закончившим Эврисаллу открывался путь к получению новых званий. Десятник становился аймом, а айм при удачном стечении обстоятельств мог стать цинитаем и командовать циной — то есть полутысячею человек в обычных партикулах или полусотней-сотней молодцов в отборных отрядах, таких, как Белая либера или Вишневые плащи, где, как известно, все воины носили звание не ниже десятника. Хвостики цинитая делали человека не только важной персоной, но и эжином, если он не имел этого титула ранее. О звании эжина втайне мечтали едва ли не все, кто усердно корпел над военными трактатами в залах Эврисаллы.