Виктория Дьякова - Кельтская волчица

Обливаясь слезами, она будет стоять, невидимая, за пологом кровати своего несчастного батюшки, одинокого, доведенного Ухтомской волчицей до отчаяния и нищеты в разоренном, оскверненном гнезде погибшего Андожского семейства.

Она закроет ему глаза и тогда для нее наступит час мщения. Мщения, от которого Евдокии при всей ее изворотливости и коварстве не удалось уйти.

Блеклый свет луны, теряющийся в черной глубине оврага, осветил золотой крестик, висящий у матушки Сергии на груди, а под ним звякнув, раскрылся небольшой овальный медальон. Раскрылся сам, словно поддавшись напору воспоминаний, охвативших монахиню теперь.

Поблекший от времени портрет рыжеволосого офицера, который она всегда носила у сердца — вот собственно и все, что теперь оставалось у нее кроме собственной памяти ее. Она помнила его всегда. Ради него она согласилась принять условия Командора и вступить на весьма скользкую стезю борьбы, чтобы отомстить Евдокии, чтобы защитить безупречные, чистые, юные сердца от злой силы, стремящейся уничтожить их.

Она любила Василия все годы, прошедшие с его смерти. И никогда ни один мужчина не пленил ее взора, сколько их не встречалось на ее пути. Долгое время она жила одна, никем не узнанная из своих Белозерских сородичей, в старом Андожском доме, пока владелец этих земель не продал его князьями Прозоровским.

Теперь она перебралась к Василию, в Ухтому, такую же безлюдную, заброшенную, погибшую. Там иногда, когда Командор позволяет ей, она издалека видит своего возлюбленного, но не имеет права заговорить с ним. Она видит его над озером, плывущим в золотом челне и часто жалеет, что вынуждена оставаться по иную сторону и не может присоединиться к нему. Даже в смерти.

Забытая над оврагом лошадь снова дала знать о себе ржанием. Удерживаясь за выступающие корни деревьев, матушка Сергия выбралась наверх. Снова села в седло. Она еще не знала наверняка, что за неведомая разрушительная сила явилась в дом Прозоровских под личиной французской гувернантки, но некоторые детали позволяли ей думать почти наверняка, что ее столкновения с Евдокией еще не исчерпаны, им еще выйдет последний, смертельный бой. И если взять во внимание рассказ Ермилы о белой волчице, вышедшей к нему и князю Федору Ивановичу со стороны болота, можно было бы с уверенностью сказать — так оно и будет.

Луна сделалась красной, и страшный рык оглушил округу. Прижавшись к груди Поля, княжна Лиза смотрела на рдеющее небо и ужас переполнял ее. Потом что-то хрустнуло внутри сада и на выложенной мраморной плиткой дорожке показалась большая черная тень. Она медленно надвигалась, увеличиваясь.

Французский доктор и княжна, отпрянув друг от друга, пятились к крыльцу. Но тень ползла все быстрее, настигая их, и холодное, смертельное дыхание сопровождало ее. Когда она уже почти лизнула ноги Лизы и казалось неизбежным, что вот-вот и они оба окажутся захвачены ею, что-то случилось. Словно прозрачная стена встала между испуганными людьми и наползающей на них неведомой бедой. Стена невидимая, но столь мощная, что тень сразу съежилась, как подгоревший кусок хлеба и стала распадаться на отдельные пятна.

— Сейчас же, сейчас же идите ко мне, оба, — услышала Лиза за спиной знакомый ей голос монахини Сергии. Она обернулась, и в первое мгновение не узнала той, которую помнила с детства. Матушка Сергия была одета не в обычную для себя черную сутану, а в бархатный черный костюм для верховой езды, богато украшенный по воротнику и обшлагам серебряным шитьем. Под черным, распущенным книзу свободно кафтаном виднелись жемчужно белые кружева нижнего одеяния. Но больше всего Лизу поразило лицо монахини. Она словно помолодела лет на десять — ни единой морщины, совершенный овал, точеные, правильные черты. Под красивыми темными бровями сверкающие как голубые топазы глаза. Светлые волосы собраны на затылке узлом…

— Вы… Вы…матушка, — пробормотала Лиза, готовая поверить, что ей все только кажется. После встречи с француженкой, ничто не представлялось ей нынче странным.

— Не бойся, Лиза, подойди ко мне, — попросила ее Сергия, — чем ближе ты будешь ко мне, тем меньше опасности тебе угрожает. Кто это с тобой? — спросила она, указав на поникшего Поля.

— Это доктор де Мотивье, он приехал к матушке, — отвечала Лиза. Она снова бросила взгляд в сад-угрожающая тень исчезла, запах серы пропал. Сад стоял в привычном для себя полусонном покое. — Что это было, матушка? — спросила Лиза, подбежав к монахини: — И почему Вы так одеты? Вы ездили в Белозерск? Вы же говорили, что отправитесь в монастырь, — вспомнила она.

— Нет, Лиза, я не была в монастыре, — серьезно ответила ей Сергия, — давай поднимемся к тебе в комнату, нам надо о многом поговорить с тобой.

— А господин Поль? — спросила Лиза, вспомнив о докторе, который до сих пор не проронил ни слова. Сергия пожала плечами:

— Если месье де Мотивье желает, он может пойти с нами…

— О, нет, благодарю, — отказался тот, — я направлюсь в свою комнату и попробую соснуть.

— Но это же опасно! — воскликнула Лиза и в голосе ее послышались слезы. — Она ведь не оставит Вас в покое, месье.

— Пока я здесь, опасности нет, — ответила вместо Поля Сергия, — но я не советую Вам, доктор, удаляться из усадьбы, не предупредив меня. Лиза права — здесь теперь творится очень много неожиданного и даже страшного.

— Ох, как Вы правы, Софья Ивановна, — послышалось вдруг с аллеи парка. — Разве Вы не чувствуете, какая опасность угрожает нам всем. Демон гуляет на свободе… — все обернулись. Жюльетта стояла между двух высоких, облетевших деревьев, сплетавших у нее над головой пустые ветви, точно костлявые, голые руки. Невероятная правда, которая промелькнула перед Лизой накануне, испугав ее, теперь представала настоящей и неоспоримой. Жюльетта воплощала собой образ, жаждавший падения и гибели всех окружавших ее. Маска все еще скрывала ее истинные черты, но презрение и отвращение пробивались сквозь нее.

— Как я рада взглянуть на Вас, Софья Ивановна, — продолжала она, и ненависть, сверкавшая в ее глазах стерла в памяти Лизы всякое воспоминание о прежнем ее расположении к воспитательнице. — Я даже соскучилась по Вашему истинному облику. Как Вы полагаете, этот самый демон, он очень страшен для нас? Ведь Лизонька так напугана. Да и до Аннушки он вскорости доберется.

— Не знаю, как тебе удалось выбраться из заточения на болотном острове, дорогая сестрица, — ответила ей Сергия сдержанно, — но вижу, что нашлись у тебя помощники, которые все изменили в тебе: цвет глаз и волос, тембр голоса, убрали даже шрам с лица, но они не изменили твою отвратительную сущность и не смыли с прошлого твоего всех грехов, которые мне известны. Как это похоже на твою прежнюю манеру — заранее приготовить ловушку, отвести от себя подозрения, самой сделать первый шаг, чтобы приобрести способность обвинить других. Ты постепенно отводишь всех, кто мог бы разоблачить твою скрытую сущность. Но меня тебе уже не удастся провести. Я знаю на что ты способна.