Валерий Иващенко - Отблески Тьмы

Хорошо хоть, что хромой тощий дудочник и пиликающий на скрыпочке чернявый гоблин кончили отдыхать и вновь принялись терзать слух посетителей своею музыкой. По-хорошему, за такое умение удавить бы обоих болезных, чтоб не мучились горем-тоской - однако, судя по всему, здесь и таковое почиталось за счастье. Впрочем, когда парень напел им популярную в Мелите песенку "Эй, товарищ, пива налей!", подхватили все и затянули на удивление бодро.

Да и посетители восприняли новинку восторженным рёвом. Судя по всему, края здешние и в самом деле нуждались в хорошенькой встряске. Веселье вспыхнуло, как сухой стог соломы огнём, и разом повеселевший Шрокен и его колченогая толстушка-служанка чуть с ног не сбивались, обслуживая всю разношерстную ораву. Правда, за неимением никогда не виданного пива на вопли жаждущих тащили привычный тёмный эль.

А во время недолгого отдыха гоблин подсаживался к попивающему своё молоко парню и допытывался - а что? а как? Пришлось и новости пересказать, и несколько кулинарных рецептов вспомнить, да ещё пару-тройку песен исполнить… в общем, к ночи сир рыцарь и Шрокен оказались полностью довольны друг другом. Единственно, осторожно намыливая возжелавшему помыться с дороги рыцарю спину, гоблин неожиданно смутился, вновь заюлил и совершенно убитым голосом поведал, что вот девицу высокородному господину он на ночь предоставить не может.

- Уж приметил, как вы на наших презрительно посматриваете, - горящий желанием угодить гоблин грустно рассудил, что человековскую женщину в здешних краях не сыскать - но ежели от Кабаньей Задницы одни уголья останутся, то он в лепёшку расшибётся, но что-нибудь придумает.

Молодой рыцарь сначала хотел было рыкнуть на вьющегося вокруг мелким бесом коротышку и сообщить что вовсе не претендует, однако вовремя спохватился. Ведь и дома, в родном мире, знатному гостю обязательно под бочок какую девку пригожую подложат. Хоть и не нравится порой всякое-разное, но ведь не нами заведены обычаи. Да и негоже о себе сразу дурное мнение создавать-то?

- Ладно, это подождёт, - он изо всех сил старался не выдавать своего смущения. А ещё усталости, что навалилась необоримо и уже кружила перед взором стены и всё в них находящееся…

- Да вы чё, охренели? - старый облезлый упырь с желтоватыми клыками, который поутру полез к гостю пообнюхаться ежели не чего больше, шарахнулся прочь с такой стремительной прытью, каковую трудно было ожидать в этом тощем теле.

Он уж совсем было вознамерился проломиться прямо сквозь затянутое бычьим пузырём оконце - так впечатлило бедолагу - да Шрокен и размалёванная девица из местных повисли на плечах разгневанного рыцаря с целой кучей скороговоркой сыплющихся извинений, униженной лести и даже попыток давить на жалость.

- Ваша милость, не губите душеньку - по глупости да несознанке ведь! - причитала тощая гоблинша, от которой так и разило потом и элем. - Ну дурак он, уж сто лет как людей не видывал!

А вурдалак осел у стены в тёмном углу, вжавшись трясущимся телом в бревенчатую поверхность и только дрожал, старательно закрывая лицо руками.

- Вы что же, и в самом деле с Тёмною Госпожой видались? - здоровенный давешний орк, уже успевший пропустить кожаную кружку эля и подлечить наверняка гудящую со вчерашнего башку, непритворно передёрнулся. А потом и в свою очередь затрясся ногами да вынужден оказался сесть на лавку.

Правда, с последним делом он немного промахнулся. И загремел на замызганный пол с таким грохотом, словно тут кто скинул с плеча хороший чувал картошки.

- Она грозная - и красивая, - скромно ответил парень, которого происшествие - немыслимое дело! - едва не оторвало от завтрака.

Бухнувшийся на колени Шрокен в благоговейном экстазе взвыл, прижав лапки к засаленной груди. Да и тощий упырь добавил из своего угла жару, сообщив что хомо этот истинно древнего рода - уж такой запах ни с чем не спутаешь. Кровушка-то голубая, такую даже и грех пить - сгореть можно…

- Всё! Щас похмелюсь и пойду наниматься! - здоровенный орк как ни в чём ни бывало поднялся с пола и взглядом выценил среди посуды самую здоровенную, эдак полуведёрного размера кружку.

Корчмарь понял намёк с пол-оборота. В его руках кружка сама расправилась, проворно подплыла под краник. Поворот рукоятки - и туда хлынуло чёрное с белоснежной пеной содержимое.

Человек с содроганием смотрел, как пропитанная дёгтем кожаная кружка подплыла к чумазой орковской харе. Задёргался вверх-вниз кадык, посуда стала постепенно задираться, и по мере продвижения все физиономии вокруг обозначались уважением.

- Вижу, пить ты мастак, - ухмыльнулся парень, к тому времени уже покончивший с едой. - Только, у меня на службе это вряд ли пригодится.

Судя по глазам, орк о том всё же догадывался. Потому как молодецки громыхнул о пол пустой кружкой и бухнулся у стола на колени. В его перемежаемом отрыжкой ворчании и в самом деле прозвучала робкая и чуть ли не униженная просьба к их милости принять на службу орка Урука из клана Каменных Топоров - со всеми причитающимися к тому правами и обязанностями.

- Да у меня ведь служба мёдом не покажется, - он ещё сомневался. Шутка ли дело - принять на службу эдакую орясину, да ещё и орка? Уж буйным нравом те были известны широко…

А потом со вздохом отставил своё молоко и встал на ноги.

- Перчатку мне, правую, - едва проронил он в сторону, как Шрокен уже опрометью помчался в задние комнаты и через довольно непродолжительное время притащил на подносе трудолюбиво начищенную и даже смазанную волчьим салом латную рукавицу.

Милостиво кивнув согбенной спине корчмаря, парень надел на руку имеющий вполне свободное хождение и здесь символ рыцарской власти - а затем с размаху опустил ладонь на плечо орка.

Пол заходил ходуном, а здоровяк заметно присел, когда громом прозвучали слова, что он, потомок древнего рыцарского рода, берёт на службу презренного прежде орка Урука… и так далее, как по-писаному - откуда ему оказались известны слова древнего обычая, изумлялся и он сам. Но в конце речи холодное пламя металось по зале, словно ищущий выход незримый зверь.

Вставали дыбом волосы зачарованных посетителей, опять открыл глаза доселе смирно висящий в петле эльф, и даже в нерастопленном с утра очаге вспыхнул голубоватый колдовской огонь.

- Встань с колен, Урук, - уже мягко произнёс рыцарь, чувствуя как к горлу подкатывает какой-то доселе неведомый комок. Наверное, гордость древнего рода… - Прежде ты был никчемным орком - но теперь ты солдат на службе господина.

Тот огорошенно повиновался. И по глазам было видно, что проняло его тоже, да всерьёз. Шутка ли - первым изъявить желание служить благородному сиру рыцарю?