Линн Флевелинг - Крадущаяся Тьма

— Еще во времена прадедов Тимана эта злобная тварь явилась в вашу долину и захватила жилище духа, а самого его сделала пленником; она и мучила тех, кто приходил в пещеру. Я нашел ее убежище и вступил с ней в борьбу. Это оказался могучий дух. и сражение было нелегким, как вы сами можете видеть. — Глаза горцев стали еще более круглыми, и они подошли поближе, чтобы разглядеть, какие знаки борьба с духом оставляет на человеке. — Благодаря моей магической силе, а также могуществу великого Ауры и помощи духа — настоящего хозяина пещеры я победил и взял в плен злобную тварь. Дух явился мне, залечил мои раны и сообщил свою волю:

пещера должна быть очищена, чтобы люди могли снова посещать ее. Там сейчас находятся мертвые тела, тела жертв злобной твари. Вам не следует их бояться. Заберите их и сожгите, как положено по обычаю, чтобы души их могли найти покой. Пещера больше не является прибежищем зла.

Дравнийцы разразились радостными криками, и Серегил умолк, раздумывая, что еще должен сказать. К тому времени. когда шум стих, он был готов продолжать.

— Если сюда явится еще кто-нибудь в поисках злого духа, приведите его в эту пещеру и расскажите, что Мерингил, сын Солуна и Никанти, ауренфэйский маг, победил вредоносную тварь и изгнал ее отсюда навсегда. Запомните этот день и рассказывайте о нем своим детям, чтобы и они помнили. Пусть ни один член ваших кланов не забудет, что зло было изгнано. А теперь мне пора в обратный путь.

Жители деревни кинулись к Серегилу, умоляя остаться. Девушки, которых он еще не почтил своим вниманием, рыдали от разочарования, а одна из дочерей Екрида бросилась ему на шею. Ласково отстранив ее, Серегил собрал свое имущество и достал из кошеля последний из расписных прутиков, данных ему Нисандером.

Спрятав руки за спину, он переломил прутик; дравнийцы в страхе отпрянули, и вихрь перемещения подхватил Серегила. Помахав рукой на прощание, он с вымученной улыбкой шагнул в пустоту.

Теро как раз поднимался по лестнице, когда услышал приглушенный грохот падения; молодой маг замер на месте. У него не возникло сомнения, откуда послышался звук: все двери, выходящие в коридор, были открыты — кроме одной.

Дверь гостиной Нисандера, защищенной магическими рисунками и заклинаниями, всегда оставалась запертой, кроме тех моментов, когда в ней находился сам хозяин. Тем не менее сейчас из комнаты донесся тихий стон — Теро расслышал его, приложив ухо к замочной скважине.

— Нисандер! — вскрикнул он, но его учитель как раз поспешно спускался по лестнице из башни; его мантия развевалась позади, выбившись из-под кожаного рабочего фартука. — Там кто-то есть! — Худое лицо Теро раскраснелось от волнения.

Нисандер распахнул дверь и щелкнул пальцами, зажигая светильник. Фитиль вспыхнул, и в его свете они увидели Серегила, лежащего посередине комнаты. Его спина неловко выгнулась из-за мешка за плечами, а лямки деревянного ящика опутали одну ногу. Глаза Серегила были закрыты, бледное лицо покрыто грязью и кровью.

— Принеси воды, таз и полотенца. Быстро! — сказал Нисандер, подходя к Серегилу и распахивая его одежду.

Теро бросился выполнять приказание. Когда через несколько секунд он вернулся, Нисандер осматривал воспаленную рану на груди Серегила.

— Ему плохо? — спросил молодой маг.

— Не так плохо, как кажется, — ответил Нисандер, накладывая на рану повязку. — Помоги мне снять с него это грязное тряпье.

— Что на этот раз с ним приключилось? — поинтересовался Теро и с брезгливостью начал стягивать сапоги с бесчувственного тела. — От него исходит такая же сверхъестественная вонь, как и когда он вернулся…

— Очень похоже. Принеси все, что нужно для очищения. И. Теро…

Тот остановился на полдороге к двери, ожидая, что последует объяснение.

— Разговаривать о случившемся мы больше не будем.

— Как пожелаешь, — спокойно ответил Теро. Внимание Нисандера было сосредоточено на Серегиле, и потому он не заметил, как внезапно горячая волна гнева окрасила худые щеки ученика.

Позже, оставив Серегила спать под наблюдением Теро, Нисандер, как и каждую ночь, навестил самый глубокий подвал под Домом Орески. Он был не единственным, кто блуждал здесь ночами. Многие из магов старшего поколения предпочитали заниматься своими изысканиями, когда ученики и подмастерья не путаются под ногами. Проходя по длинным коридорам и спускаясь по лестницам, Нисандер кивал встречным и иногда останавливался, чтобы поговорить. Он никогда не делал секрета из своих вечерних прогулок. Но заметил ли кто-нибудь на протяжении всех этих лет, что он никогда не повторял свой маршрут? И заметил ли, что существовало одно место, кусок стены, гладкой, ничем не примечательной, мимо которого он никогда не забывал пройти?

И сколькие из магов, думал Нисандер, как и он сам, присматривают за своим тайным подопечным?

Добравшись до самых глубоких подвалов, Нисандер двинулся дальше с даже еще большей осторожностью, чем обычно, хотя тщательно наложенные заклинания делали невидимым тот ящик, который он нес.

Убедившись, что за ним никто не следит, он склонил голову, призвал свою волшебную силу и произнес в уме заклинание. Его словно пронизало горным ветром, выдувшим все тепло из его тела. Прижимая к груди грязный ящик, маг прошел сквозь толстую каменную кладку стены и оказался в тесной каморке.

Алек прищурился: солнце ослепительно сияло на полированном праздничном гонге, который он держал под мышкой. Перехватив его поудобнее, он влез по лестнице, прислоненной к фасаду виллы.

— Право же, благородный Алек, в этом нет необходимости. Такие работы всегда выполняют слуги, — увещевал его снизу Рансер, явно обеспокоенный неожиданным трудолюбием господина, но бессильный ему воспрепятствовать.

— Мне не нравится бездельничать, — невозмутимо ответил ему Алек.

Юноша неохотно приступил накануне к выполнению своей официальной роли на улице Колеса. Праздник Сакора начался этой ночью, и появится Серегил или нет, благородный Алек должен выполнять то, что от него ожидается. Рансер в отсутствие Серегила упрямо обращался с ним как с хозяином дома, повергая тем самым юношу в немалое смущение. Он терпеть не мог, когда ему прислуживают, но все слуги в доме воспринимали любое его самостоятельное действие — будь то попытка принести воды для собственного умывания или оседлать для себя коня — как личное оскорбление.

Ухватившись за деревянный крюк, вделанный в стену, Алек накинул на него кожаный ремень, за который подвешивался гонг. Петля скользнула на место, и легкий утренний ветерок стал раскачивать металлический круг; гонг был сделан в виде боевого щита с гербом — солнечным знаком Сакора. Рансер снизу подал длинное черное полотнище, и Алек тщательно задрапировал им поверхность щита.