Линн Флевелинг - Луна предателя

— Подождите, мои дорогие. Пусть остальные уйдут. Мы должны попрощаться друг с другом без посторонних.

Когда Мидри и Адриэль вернулись, проводив остальных, старшая из женщин несла знакомый длинный сверток.

— Надеюсь, на этот раз тебе удастся ее сохранить, — сказала Адриэль, вручая Серегилу рапиру. — Риагил передал ее мне, когда привез тебя обратно в Сарикали.

Мидри протянула Алеку меньший сверток. Развернув ткань, юноша обнаружил в нем длинный охотничий нож. Рукоять, вырезанная из какого-то темного красноватого дерева, была инкрустирована костью и серебром.

— Только у членов нашего клана есть такие ножи, — сказала Мидри, целуя юношу в обе щеки. — Ты наш новый брат, какое бы имя ты ни носил. Заботься о Серегиле, пока не придет время ему к нам вернуться.

— Даю слово, — ответил ей Алек.

Не успели Серегил и Алек пройти короткое расстояние между двумя домами, как из темноты выступила тонкая фигура, облаченная в мантию. Женщина была одета как руиауро, но Серегил не мог разглядеть ее лица.

— Лиал посылает тебе подарок, Серегил из Римини, — сказала она и бросила ему что-то, мягко блеснувшее в лунном свете.

Серегил поймал предмет и узнал слегка неровное стекло.

— Такие ловкие руки, — со смехом сказала женщина, исчезая в темноте.

— Что это? — спросил Алек, выуживая светящийся камень из кошеля на поясе.

Серегил разжал кулак. На его ладони лежал один из странных стеклянных шаров, но на этот раз он был прозрачен, как лед; внутри ясно была видна резная фигурка — дракон с оперенными крыльями совы.

— Что это? — снова спросил Алек.

«Твое, чтобы сохранить или выбросить, маленький братец…»

— Напоминание, я думаю, — ответил Серегил, осторожно пряча шар в карман.

Серегил в одиночестве стоял на носу корабля, глядя, как далекие очертания цитадели Римини медленно вырисовываются на предрассветном небе. Гавань скрывал туман, сквозь который кое-где пробивался свет ламп, зажженных рано поднявшимися жителями Нижнего города.

Серегила разбудил топот ног по палубе. Оставив спящего Алека в каюте, он поднялся наверх, благодарный судьбе за эти несколько минут одиночества перед возвращением домой.

Вода в гавани была гладкой как зеркало. У молов стояло на якоре множество военных кораблей и купеческих карак. Было так тихо, что Серегил мог слышать громыхание повозок, поднимающихся по огражденной стенами дороге к Морскому рынку, и петушиное пение из цитадели. Где-то поблизости кок заколотил в сковородку, сзывая команду на завтрак. В воздухе висел запах овсянки и жареной рыбы.

Серегил закрыл глаза, представляя себе знакомые улицы и переулки и гадая, какие изменения принесла война.

Он так погрузился в мысли, что вскрикнул от неожиданности, когда теплая рука стиснула его лежащие на поручне пальцы.

— Тут все кажется таким мирным, правда? — зевая, сказал Алек. — Как ты думаешь, для нас здесь найдется работа?

Серегил подумал о своем последнем разговоре с Коратаном.

— Наверное, что-нибудь найдется.

Они не сообщили заранее о своем прибытии, так что на пристани никто их не встречал. Как только их коней свели с корабля на причал, Серегил и Алек отправились на улицу Колеса.

Сначала казалось, что Нижний город совсем не изменился — тот же лабиринт кривых улиц, таможен, грязных домишек. Но по мере того как Серегил и Алек продвигались вперед, им стали попадаться целые прибрежные кварталы, снесенные, чтобы освободить место для новых рынков и загонов для скота. Везде были солдаты.

В Верхнем городе Морской рынок уже кипел жизнью, но на прилавках продовольствия было меньше, чем помнил Серегил.

Богатый Квартал Благородных изменился в наименьшей мере. Спешили на рынок слуги, деревья тянули отягощенные плодами ветви через яркие облицованные изразцами стены садов при виллах. Несколько псов и свиней гонялись друг за другом по улице. Из открытого окна до всадников долетел детский смех.

Улица Колеса находилась на окраине богатого квартала, дома и лавки на ней были поскромнее. Серегил остановился напротив виллы, которую больше двух десятилетий называл домом. Мозаичное панно над дверью, изображающее виноградную лозу, было таким же ярким, как всегда, каменные ступени крыльца чисто выметены. Здесь он мог быть только благородным Серегилом. Кот из Римини жил в другом месте.

— Можно было бы просто послать весть о том, что благородные Серегил и Алек погибли при крушении на море, — буркнул Серегил.

Алек усмехнулся, потом пересек улицу и поднялся на крыльцо. Серегил вздохнул и двинулся следом.

Сколько он отсутствовал — три недели или три года, — никогда не имело значения. Рансер сохранял дом в полном порядке, готовым к его возвращению.

Дверь была заперта на ночь, так что пришлось стучать. Через несколько минут выглянул молодой слуга с длинным, смутно знакомым лицом.

— Что у вас за дело? — спросил он, с подозрением оглядывая их мятую и покрытую пятнами дорожную одежду. Серегил в свою очередь оглядел парня и сказал:

— Мне нужно немедленно видеть благородного Алека.

— Его нет.

— А где же он? — поинтересовался Алек, включаясь в игру.

— Они с благородным Серегилом уехали по делам царицы. Вы можете оставить для них сообщение, если желаете.

— Желаем, — сказал ему Серегил. — Сообщение такое: благородные Серегил и Алек вернулись. Прочь с дороги, кто бы ты ни был. Где Рансер?

— Я Рансер.

— Наверное, Рансер-младший. Где старый Рансер?

— Мой дед умер два месяца назад, — ответил парень, не двигаясь с места.

— А насчет того, кто вы такие, мне нужны более веские доказательства, чем просто твое слово.

Как раз в этот момент огромный белый пес выскочил из-за спины молодого Рансера и кинулся к Серегилу. Положив лапы ему на плечи, он попытался лизнуть хозяина в лицо, отчаянно виляя хвостом.

— Мараг поручится за меня, — рассмеялся Серегил, оттолкнув собаку и потрепав ее за уши.

В конце концов пришлось позвать повариху, чтобы удостоверить личности прибывших. Молодой Рансер принялся многословно извиняться, и Серегил дал ему золотой сестерций за проявленную бдительность.

Предоставив Алеку первым воспользоваться ванной, Серегил обошел дом, чувствуя себя своим собственным призраком. Роскошные фрески в гостиной, изображающие лесные пейзажи, показались ему безвкусными после аскетизма Сарикали. Спальня на втором этаже, обставленная в ауренфэйском стиле, встретила его более приветливо. Открыв дверь в другом конце коридора, Серегил улыбнулся про себя. Это была комната Алека. Когда они покинули виллу на улице Колеса, они еще не были любовниками. В «Петухе» у юноши тоже была собственная кровать.