Никос Зервас - Кадеты Точка Ру

– Ах, батюшки святы! Посмотрите, сколько надул! Тяжесть-то какая!

А Ваня Царицын понуро побрёл к выходу. Да, не повезло. Даже на Петруху бывает проруха. Видать, Тихогромыч успел только пометить младенчика, а депешу так и не смог вложить в кружевной конверт.

– Ох, что же это?! – за спиной визгнула медсестра. – У него в памперсе – бомба!

– Хи-хи! Это не бомба, – несолидно хихикая, Ваня поднял выпавшую из обкаканного подгузника чёрную коробочку – небольшую, размером с детскую ладонь. Прижал к груди и, пританцовывая, поскакал по раскисшему газону к джипу генерала Савенкова.

В джипе имелся телевизор с крошечным экраном. На просмотр Петрушиной видеокассеты сбежалось ещё два генерала, два полковника и один заместитель министра. Набившись в автомобиль Савенкова, смотрели в гробовом молчании, а у одного из полковников – седого «афганца» в белёсом городском камуфляже – даже рот периодически приоткрывался, испуская глухие междометия, особенно когда в кадре появлялась огромная тыква, опутанная проводами.

Полковник с открывающимся ртом щёлкал камерой, фотографируя террористов прямо с экрана. Второй, в запотевших от волнения очках, судорожно чёркал фломастером в блокнотике, размечая схему зрительного зала. А Савенков только цокал языком: «Аи да Тихогромов! Настоящий засланный казачок!»

– Ну, что будем делать? – спросил очкастый полковник с фломастером, раскладывая перед генералами план помещения, испещрённый условными значками.

– Что делать? – отозвался Савенков. – А знаешь, брат… достань-ка мне срочно модную шляпку. Вот такую!

И он ткнул пальцем в экран, на котором застыло изображение страшной ведьмы в носатой маске. На голове у ведьмы была чёрная шляпа с драными полями, закрывавшими уши и даже плечи.

Плёнку, отснятую Петрушей, передали в Кремль. Вскоре был готов план предстоящего штурма. Проанализировав видеозапись кадета Тихогромова, генералы уже совершенно отчётливо представляли себе, где находится каждый из террористов, чем вооружён и как настроен.

И вот, когда пришло время отдавать долгожданный приказ о начале штурма, из-за мутной Яузы появилась чёрная машина с проблесковым маячком и тонкими усиками антенн.

Из недр машины выпрыгнул молодой чиновник, почти красавец, все знали, что в кремлёвской табели о рангах он занимал одно из самых высоких мест. Подбежал к генералам, толпившимся возле схемы подземных коммуникаций, разложенной на капоте савенковского джипа, быстро, не глядя в глаза, по старшинству пожал руки и сказал:

– Штурм откладывается. Возможно, отменяется. Террористы запросили себе человека, с которым они готовы вести переговоры. Человек уже в пути.

Несколько секунд генералы молча таращились на чиновника, медленно багровея.

– Какие ещё п-переговоры, мять-пере… – начал было бывший «афганец» в камуфляже. Савенков быстро дёрнул его за руку, спасая от неминуемого увольнения.

– Простите, здесь какая-то ошибка, – быстро и громко заговорил Севастьян Куприянович, стараясь перекрыть немые матюки, уже срывавшиеся с искривившихся уст двух других генералов. – У нас всё готово к штурму, террористы как на ладони. Будет минимум потерь. Мы знаем, где у них взрывчатка, понимаете? Переговоры совершенно не нужны!

– Я повторяю, штурм отменяется! – повысил голос высокопоставленный. Он начальственно улыбнулся, отчего родинка на его щеке нервически дрогнула. – Через сорок минут приедет переговорщик.

– Сорок минут?! – вспылил камуфляжный генерал. – Там же людей убивают, там раненые! Вы меня извините, я Вас очень уважаю, но… я подчиняюсь министру обороны, понимаете?! А министр мне приказал подготовить штурм!

– Министр обороны сидит у меня в машине, – усмехнулся высокопоставленный. – Вот распоряжение Верховного Главнокомандующего.

Он протянул номерную гербовую бумажку с оттиском резиновой печати, темневшей на месте президентской подписи.

Ровно через сорок минут с влажным шипением подкатила ещё одна чиновничья машина с пульсирующей лазоревой молнией на крыше, а за нею – грязный микроавтобус с логотипом СЫЫ. Из первого автомобиля пружинисто выскочили два плечистых господина, извлекли из салона щупленького чернокудрого юношу в бежевом плаще и, зачем-то прикрывая собственными телами, повели в сторону оцепленной школы.

Микроавтобус изверг из себя специального корреспондента всемирной службы новостей, рыжую англичанку с лошадиным лицом и мужской фигурой, а следом за ней – пухлого оператора в красной кепке и засаленной кожаной куртке.

Оператор сразу начал работать: он снимал на плёнку, как плечистые господа прилаживали складную лестницу к разбитому окну кабинета географии на втором этаже. Худощавый юноша, путаясь в полах бежевого плаща, взобрался по лестнице и исчез в окошке. Журналисты полезли следом.

Вскоре стройный брюнет, потряхивая вьющимися волосами, широким уверенным шагом вошёл в школьный полутёмный зал, гудящий и жуткий. На глазах брюнета темнела широкая повязка, надетая кем-то из террористов, – однако даже с завязанными очами великий фокусник Лео Рябиновский двигался так уверенно, будто внутренним зрением проницал окружающее: и звуки, и лица, и души людей. Он переступил порог… Бледное лицо юного волшебника на миг исказилась гримасой не то сострадания, не то отвращения. В зале нестерпимо пахло мочой и смертным потом измученных, униженных заложников.

Петруша поглубже вжался в кресло. Он подивился особому выражению, промелькнувшему на высоколобом лице юного колдуна. Безумная отвага, острейшее сочувствие к заложникам, яростное желание помочь несчастным – всё это вмиг запечатлелось на лице юноши. Вспыхнуло и … застыло, будто прекрасная, благородная маска. Откуда взялся здесь этот колдун? Что он здесь делает? Он что, среди террористов? Но тогда почему так оживились дети-заложники? Хорошо, что Надинька всё спит. Силы покинули бедную девочку. Пусть, пусть спит. Петя знал, что Ваня Царицын давно хочет свести счёты с этим гнусным волшебником. Но Вани здесь нет. Значит, ему, Пете, придётся. Но почему Лео впустили сюда? Должен быть штурм… А вдруг они, там, не нашли его видеокассету?

– Ах! Это же Лео, смотрите! – застонали в передних рядах. – Лео приехал! Он спасёт нас!

Зал заволновался, кто-то закричал: «Лео, помоги мне, я здесь!» По рядам забегал Франкенштейн, пинками усмиряя завозившихся пленников. «Пить, дай мне пить!» – хрипели обезумевшие от страха дети. Внезапно включилось освещение сцены: белые, розовые, голубые лучики замелькали по залу. Петруша поморщился от странного чувства, будто всё происходившее прежде было лишь первым актом чудовищного спектакля. И вот начался второй акт.