Никос Зервас - Кадеты Точка Ру

Когда пальцы на руках Паши закончились, он принялся загибать у стоявшего рядом Петруши.

– Отличная работа, парни, – кивнул Ваня, выслушав доклад. – Итак, противник бежал с поля боя?

– Так точно, – улыбнулся Мозг. – На красной раздолбанной «Ладе». Поймал тачанку и рванул прочь из столицы. Только пыль столбом.

– Ты проводил его, Громыч? – Царицын обернулся к Петруше.

– Как было велено, – Петруша немножко заволновался, припоминая. – Я тоже поймал частника и попросил ехать за машиной Уроцкого. Вот. Целых сто рублей потратил! Двадцать километров от кольцевой автодороги…

– И куда драпанул наш Уроцкий?

– Ничего интересного, – Петруша пожал плечами. – Поехал, наверное, нервы лечить. Санаторий какой-то. Я записал на бумажке, вот… – он достал из кармана клочок туалетной бумаги, – называется «Волынское».

– Ка-ак? – бедный Царицын присел. – Как называ…

– «Волынское» – буркнул Петя. – А что такого? Наверное, это пансионат для уставших тележурналистов.

Ваня тихо взялся за голову:

– Всё плохо, братцы. Кажется, дело заехало слишком далеко.

Это не санаторий. «Волынское» – творческая дача пресс-службы нашего президента.

– Откуда знаешь? – недоверчиво набычился Мозг.

– Газеты читать надо! – жестко сказал Ваня. – В этом «Волынском» ещё при дедушке Ельцине жили кремлёвские спичрайтеры. А теперь там база президентских пиарщиков. Если Уроцкий поехал зализывать душевные раны на объект пресс-службы президента, какой из этого следует вывод?

– Ну-у… – Петруша задумался, – не знаю.

– А я знаю! Уроцкий работает на пресс-службу президента! – зловещим шёпотом изрёк кадет Царицын. – Выходит, что гнида Сахарский и покойный Лёнечка Вайскопф тоже на зарплате у Кремля… Понимаешь, что это значит?!

– Так это… президент заказал им сочинять небылицы про Суворова, Пушкина и других наших? – Петруша вытаращил глаза, моргнул. – Нет. Не верю.

– А я начинаю верить, братцы, – Царицын сузил глаза. – Всё сходится! Теперь я понимаю, откуда у тебя, Петруша, вырос хвостик.

– Что? – удивился Громыч. Он даже сделал движение, чтобы оглянуться.

– «Хвостик» – это значит слежка, – пояснил Ваня. – Ты не заметил, что за тобой неотвязно следовала некая дамочка? Крашеная блондинка в белом полушубке?

– Не-е-ет… – ошарашенно протянул Тихогромов. – За мной?!!

– Не думай, что ей понравились твои красивые глаза, – нахмурился Ваня. – Просто она сле-ди-ла. И сейчас небось следит. Через дорогу, возле музея, запаркован микроавтобус цвета детской неожиданности. В нём сидит мужик с видеокамерой. Когда ты залез в памятник, дамочка покрутилась-покрутилась, побегала кругами и подсела к мужику в машину…

– Может быть, они просто так? Ждут кого-то? – предположил Паша Мозг. – Кто тебе сказал, что это слежка?

– Кто сказал? – Ваня усмехнулся, кивнул на кучу старушечьих тряпок, сваленных у двери. – А вот бабка Пелагея сказала.

– Кто?!

– Бабка Пелагея – бдительная бабушка, – улыбнулся Ваня. – Она проводила подозрительную дамочку до машины и увидела через окошко, что мужик в этой машине держит в руках фотокарточку. Знаете чью?

– Чью?

– Твою, брат Петруха, – вздохнул Ваня и похлопал Тихогромыча по плечу. – Нас засекли, братцы. И установили слежку. Значит, мы уже не сможем незаметно выбраться из этого памятника и разбежаться.

– Хи-хи, не проблема, – обнадёжил Антоша Забабах. – Петруччо, ты принёс ингредиенты? И славненько. Мы им сейчас перворазрядную дымовуху забабахаем.

Он смешивал на глаз и переборщил с калиевой селитрой. Вонючим дымом, точно рыхлой ватой, завалило Старую площадь до самой Китайгородской стены. Несколько минут машины двигались, как в тумане. Пожарные прибыли мгновенно, однако очагов возгорания не обнаружили. Оплавленные останки пластиковой бутылки и выгоревший запал, сделанный из стержня шариковой ручки, остались лежать в близлежайшем кустарнике, никем не обнаруженные.

Маргарите и её зоркому напарнику едва не выело глаза: они бегали в дыму, как огромные ежи в тумане, – да так никого и не углядели.

Идиоты, – процедила Сарра. – Какая ещё параллельная реальность?! Никуда они не исчезали. Они в памятнике сидели!

– Как в памятнике? – удивился банкир Лебедзинский.

– Ваши агенты хвалёные Москвы не знают! Тоже мне профи. Только иногородняя лимита не в курсе, что памятник героям Плевны полый! – устало сказала госпожа Цельс.

– Но там же дверей нету!

– У памятника по сторонам четыре железные плиты с крестами. Одна из них раскрывается внутрь. А в памятнике – каморка человек на десять. Там и спрятался мальчишка.

Михаил Яковлевич Лебедзинский визжал в трубку, объясняя начальнику службы безопасности своего банка, почему тот будет уволен, если через полчаса не исправит глупейший просчёт. Надо сказать, испуганный шеф безопасности постарался на славу. Колфер Фост не успел покончить с горячим, а Михаил Яковлевич Лебедзинский уже слушал доклад подчинённых сыщиков:

– Работаем со всей серьёзностью, Михаил Яковлевич! Двоих засекли на проходной Суворовского училища, посадили изотопные маячки на одежду. У одного взяли частоту мобильного телефона. В ихнем суворовском училище поставили камеру прямо в казарме, – торопливо излагал шеф безопасности. – Начали прослушку телефонов начальника училища, а также аппарата в офицерской курилке.

– И что Вы мне рассказываете об этом? – сварливо перебил Михаил Яковлевич. Он сидел рядом с Саррой Цельс, которая меланхолично посасывала сигаретку, поглядывая нанастенные часы так, словно это были никакие не часы, а заготовленная для скорой казни гильотина. – Вы не расписывайте детали, Загорский! Вы мне давайте хорошие результаты!

– Да-да, конечно! Первые результаты таковы: действует неформальная подростковая организация. Приблизительно два десятка членов.

– Что?! – задохнулся Лебедзинский и, переключая телефонный аппарат в режим громкой связи, простонал: – Вы только послушайте, господин Фост…

– Не менее двадцати подростков, – глухо бубнил голос шефа безопасности Загорского. – У них жесткая организация. Планируют раздражающие акции в отношении неугодных лиц.

– Кто финансирует? – перебил Фост.

– Финансирует кто?! – визгнул Лебедзинский в трубку.

– Как раз выясняем в настоящий момент. Уже известно, что в организацию входят несколько кадетов Московского суворовского училища, один воспитанник Нахимовского флотского училища, два ученика английской спецшколы номер 1505, два ученика компьютерного колледжа МФТИ. Так, кто ещё… один мальчик из Художественной школы имени Сурикова, три человека из школы спортивного Олимпийского резерва, двое из Ломоносовского лицея при МГУ, ещё мальчик из гимназии в Плескове. Про остальных выясняем.