Роберт Сальваторе - Меч Бедвира

Бринд Амор, что-то яростно бормотавший, неожиданно вцепился в плечо юноши, прихватив заодно и Оливера, и все трое оторвались от земли и стремительно понеслись к стене.

Бальтазар взревел и выпустил еще одну струю пламени. Хафлинг заорал и прикрыл голову руками, полагая, что они вдребезги разобьются о камни. Свет магического туннеля, расширяясь, метнулся навстречу, словно пытаясь защитить беглецов, и последний сноп пламени, выпущенный драконом, только опалил им спины. Друзья вместе с волшебником в последнюю минуту успели укрыться в магическом коридоре.

От одежды всех троих валил дым, когда они кувырком ввалились в пещеру волшебника, тесно сплетясь в один большой клубок. Бринд Амор, демонстрируя удивительную ловкость, первым выбрался из клубка и встал на ноги, заливаясь хохотом.

— Старина Бальтазар будет дымиться от ярости добрую сотню лет! — веселился он.

Лютиен с каменным лицом пристально смотрел на чародея, и его суровый взгляд превратил громкий хохот волшебника в кашляющий смешок.

— Юный Бедвир, — нахмурился Бринд Амор, — тебе следует научиться смеяться по завершении опасного предприятия. Радуйся, что ты жив, мой мальчик! Смейся потому, что ты украл вещь из сокровищницы дракона, а это, поверь мне, не многим удавалось…

— И не одну, — поправил его Оливер, вынимая несколько драгоценных камней из кажущихся бездонными карманов.

— Тем более есть повод для смеха! — воскликнул Бринд Амор. Оливер начал жонглировать тремя камнями, любуясь их сверканием в мерцающем свете факела, а Бринд Амор поднял кулак, салютуя хафлингу.

Лютиен, однако, даже не пробовал выдавить из себя улыбку.

— Бальтазар? — переспросил он.

— А что Бальтазар? — эхом откликнулся Бринд Амор.

— Ты назвал дракона Бальтазаром, — объяснил юноша. — Откуда тебе известно его имя?

На секунду Бринд Амор пришел в замешательство, понимая, что угодил в ловушку.

— Ну, я, конечно, наблюдал за вами через свой хрустальный шар, — поспешно ответил волшебник, но Лютиен сразу почувствовал неискренность в его голосе. — Дракон представился… Оливеру, конечно.

— Да, это так, — подтвердил хафлинг.

— Ты знал его имя до того, как дракон объявил его, — мрачно настаивал Лютиен. Он услышал звон, когда Оливер прекратил жонглировать и один из драгоценных камней упал на каменный иол. А Бринд Амор слегка помрачнел. Атмосфера, которая минуту назад казалась волшебнику и Оливеру праздничной и пронизанной духом победы, сгустилась от напряжения. Хафлингу даже показалось, что его друг готов броситься с кулаками на Бринд Амора. — Твой рассказ о короле циклопов оказался ложью.

Чародей напряженно улыбнулся.

— Дорогой мой Лютиен Бедвир, торжественно начал он. — Если бы я сказал тебе, что в конце волшебного туннеля ждет дракон, пошел бы ты сквозь него?

— Неплохой аргумент, — признал Оливер. Он поднял глаза на Лютиена, надеясь, что его друг удовлетворится этим.

— Нас могли убить, — бесстрастно сообщил юноша. — И ты послал нас туда, зная, что мы почти наверняка погибнем.

Бринд Амор пожал плечами — его явно не впечатлило столь резкое обвинение. Подобное равнодушие только усилило ярость Лютиена. Невнятное рычание сорвалось с губ юного Бедвира.

— Лютиен, — прошептал Оливер, стараясь вернуть его в область разума, — Лютиен…

— Я что, должен принести извинения? — неожиданно резко спросил Бринд Амор, и его неожиданное возмущение охладило Лютиена. — Неужели вы настолько эгоистичны?

Теперь пришла очередь юноши изумляться, поскольку он понятия не имел, о чем говорит волшебник.

— И вы верите, что я бы подверг вас обоих такой опасности, не будь на то достаточно веской причины? — продолжал чародей, щелкая пальцами в воздухе перед лицом Лютиена.

— И твоя «веская причина» оправдывает ложь и стоит дороже нашей жизни? — рявкнул в ответ юноша.

— Да! — решительно ответил Бринд Амор. — В мире существуют гораздо более важные вещи, чем твоя безопасность, дорогой мальчик.

Лютиен уже собрался дать волю гневу, но в голубых глазах мага промелькнуло странное выражение, охладившее пыл возмущенного юноши.

— Неужели ты не веришь, что я каждый день скорблю по тем людям, которые пошли на поиски моего жезла до тебя и не вернулись? — угрюмо спросил волшебник. Огромная волна жалости омыла Лютиена, словно печаль Бринд Амора каким-то образом легла и на его плечи. Юноша оглянулся на Оливера в поисках поддержки, задаваясь вопросом, не подпал ли он под действие какого-либо заклинания, но хафлинг, казалось, был также ошеломлен и тронут словами волшебника.

— Знаете ли вы, откуда маг черпает свое могущество? — спросил Бринд Амор и внезапно показался обоим друзьям очень старым. Старым и усталым.

— Из своего жезла? — предположил Оливер, что было вполне обоснованным допущением, если принимать во внимание то задание, которое они с Лютиеном только что выполнили.

— Нет, нет, — отвечал Бринд Амор, — жезл — это только средоточие сил, инструмент, который позволяет волшебнику концентрировать свою энергию, — продолжал он, сложив пальцы руки щепоткой у лица, словно мистические силы находились у него в горсти, — знаете ли вы, откуда берется энергия?

Лютиен и Оливер обменялись вопросительными взглядами, явно не зная ответа.

— Из Вселенной! — резко, мощно выкрикнул Бринд Амор, заставив обоих друзей отступить на шаг. — От солнечных огней и мощи грозы. От небесных тел, от самих небес!

— Ты говоришь, как священник, — сухо заметил Оливер, но его сарказм был встречен неожиданным волнением.

— Вот именно! — ответил Бринд Амор. — Священники. Именно ими и считало себя древнее братство волшебников. Слово «волшебник» означает не больше чем «мудрый человек», и на самом деле только мудрый человек может постичь целиком реальность Вселенной, как физическую, так и духовную, потому что расстояние между ними не так велико, как может показаться на первый взгляд. Многие священники не понимают физической реальности. Немало ученых, которым удалось постигнуть тайны природы, не имеют чувства духовности. Но волшебники… — Его голос упал, а в глазах засияли гордость и уже знакомое странное выражение. — Волшебнику, мои мальчики, ведомо и то, и другое, он всегда держит в уме оба понятия. Существуют духовные последствия каждого физического действия, а материальное существо не может делать ничего иного, кроме как следовать зову своей души.

— Кто, по-вашему, построил эти великие соборы? — спросил Бринд Амор, имея в виду восемь огромных сооружений, находившихся на островах Эйвонского моря. Шесть — в Эйвоне, самый большой — в Карлайле и аналогичный — в Принстауне. Остров Барандуин, на западе, мог похвастаться только одним собором, а единственный собор Эриадора располагался в Монфоре.