Джезебел Морган - За третьей гранью

– Если смогу вернуться домой, напишу диссертацию о влиянии пустоты на кремнийорганические формы жизни, – неизвестно кому пообещала я, глядя в небо. Авось какой-нибудь бог (если ещё существует), покровительствующий естественным наукам, услышит и перенесёт меня домой. Кстати, а что с небом? Я как-то упустила из виду, что сейчас должно быть гораздо светлее. И откуда и с какой радости в пустыне такие тяжёлые серые тучи?

– Дождик, дождик, дождик, – радостно запрыгала на месте я, когда первые капли упали мне на лицо. Я подставила небу ладони, соединённые лодочкой, и дождь послушно наполнил их. Я с наслаждением выпила воду, сразу чувствуя себя лучше. Вознесла молитву всем известным мне богам, отвечающим за осадки, и достала компас. Он, увы, меня радовать не спешил. Стрелка по-прежнему крутилась на месте, не указывая направления. Я обиделась и забросила несговорчивую вещицу куда подальше и пошла в другую сторону.

Провела ладонью по волосам, приглаживая их и смахивая первые капли. Свою импровизированную косынку я уже не помню когда умудрилась потерять. Впрочем, с такой погодой получить солнечный удар мне не грозит.

Настроение медленно, но верно приближалось к нулю. Под ногами хлюпало, хрустело, скрипело и чавкало. Этот звук действовал на нервы. А они у меня тонкие, детские!.. Ну откуда в пустыне такой ливень, а? Ну не бывает такого, чтобы ни с того ни с сего… Ой, ду-ура! Ведь погода очень чутко реагирует на магические возмущения! Единовременный выброс более двадцати тысяч единиц маны(2) мог спровоцировать такой ливень не то что в пустыне, но и в Антарктиде! Но магический лимит среднестатистического мага моего возраста не превышает четырёх – пяти тысяч! Правда, не знаю, можно ли измерять в магических единицах пустоту… А, фиг с ней! Чего голову напрасно забивать?!

Размышляя таким образом, я перестала обращать внимание на окружающий мир. И ему это очень не понравилось. И я во что-то врезалась. Вернее в кого-то. Щупленький мужик в замызганной набедренной повязке до колен смотрел на меня с всё возрастающим ужасом. А когда, чуть не сойдя с ума от радости (ура! Люди!), я едва удержалась, чтоб не повиснуть у него на шее, выдавила из себя несколько фраз на английском, он вообще на колени бросился и пал ниц. Радость постепенно преобразовалась в недоумение.

– Эй, мужик, ты чего? – подозрительно осведомилась я. Он промычал что-то невразумительное и принялся довольно резво от меня отползать. Я шагнула к нему, но он вскочил на ноги и драпанул со скоростью новенького истребителя. – Пьяный что ли? – вслух удивилась я и захихикала, – Ага, а я – его белая горячка!..

Справедливо рассудив, что спасаться от чуда-юда, коим явилась к нему я, нормальный человек побежит не в пустыню, а к себе домой, я отправилась в ту же сторону. Дождь меня уже бесил и находиться на свежем воздухе ещё энное количество часов я не собиралась.

Вскоре показались небольшие аккуратненькие домики, низенькие и беленькие с маленькими окошками и пустыми дверными проемами. Я прошла по извилистой… хм… улице (а как иначе называется утоптанное пространство между домами?) и не встретила ни одного человека. Неужели я так кошмарно выгляжу, что меня за кровожадное чудовище принимают?

Однако следующее явление опровергло моё предположение. Или они меня дружной толпой бить решили? Без оружия? Типа, нам бы врага только повалить, а там ногами запинаем?..

Картина действительна была живописная: под ливнем шли, судя по количеству украшений на теле, представители местной аристократии. Впереди вышагивал сухощавый мужик в белом балахоне с короткими жезлами в руках и невысокий паренёк в золотом ожерелье и огромной голубой шапке, держащейся на оттопыренных ушах. В голове что-то щелкнуло, и я вспомнила, что в Древнем Египте такие шапки носили фараоны, и являлись они (шапки, а не фараоны) довольно-таки оригинальными коронами.

Подойдя ко мне, фараон и жрец (ну а кем ещё он может быть?) мне коротко поклонились, а остальные пали ниц, как давешний мужик. Я была такая вымотанная и голодная, что безропотно позволила подхватить себя под белы рученьки и увести с осточертевшего свежего воздуха.

(1 Плоские глинистые поверхности, почти лишенные растительности, площадь от нескольких м2 до десятков км2. Весной обычно заливаются водой.)

(2 Такое название прилипло к условным единицам, измеряющим магию, благодаря компьютерным игрушкам. Магистры и мэтры сначала плевались, а потом привыкли.)

Я проснулась оттого, что меня кто-то упорно пытался растолкать. Я была резко против такой бесцеремонной побудки, и промычав что-то неразборчивое «не пойду я на первую пару», попыталась закопаться под одеяло. То, что его не оказалось, стало для меня сюрпризом, и я начала подозревать, что будит меня Элис. Эта шутка в полнее в её духе – отнять одеяло, отнять подушку, выдернуть из-под тебя простыню, невозмутимо свернуть и убрать в шкаф, а уже потом стащить тебя с кровати за ноги.

За ноги меня никто не тащил, но легонько тряс за плечи. Я с трудом разлепила глаза, пытаясь вспомнить, где я и как я здесь оказалась. Спросонья ответить на первый вопрос было проблематично, но противно ноющее тело и почти не соображающая голова подсказывали, что где бы я ни была, сюда меня затащила дорогая сестрёнка, под предлогом «да нормальная там компания! Пообщаешься, а то сидишь постоянно в четырёх стенах». Обычно «хорошая компания» упивалась в течение нескольких часов, а я просыпалась со всеми признаками похмелья.

Вот и сейчас наличествовали все его признаки: пустая гудящая голова, напоминающая антикварный медный котёл, по которому какой-то дурень лупит колотушкой; неприятный привкус во рту, словно я своих же зелий напробовалась и белое пятно в памяти о вчерашнем вечере. Так что чтобы что-то вспомнить, придётся растолкать Элис. Моя везучая сестра не страдает провалами в памяти, только обострением фантазёртсва – снова придётся долго разгадывать, что из рассказанного правда, а что Элис для красного словца приврала.

Я чуть приподнялась на локте, мутным взглядом обшаривая комнату. К моему удивлению, пьяная сестрёнка нигде не валялась. Ещё не упилась до нужной кондиции?

– А где Элис? – безрезультатно пытаясь подавить чудовищный зевок, вопросила я присутствующих. Ответом мне была озадаченная тишина. Я протёрла глаза и огляделась повнимательней.

Ё! Я ж совсем забыла, что заночевала не понятно где! Кроме уже знакомого Сэма (или Берта? Или это вообще Майкл?) в комнате присутствовал ещё один представитель сильного пола. Довольно высокий, темноволосый молодой человек (лет двадцать – двадцать пять), в потёртом джинсовом костюме, он довольно тихо отчитывал одного из моих стражей. Хотя, кажется, я ошиблась. Он что-то ему втолковывал, потом достал из кармана небольшой серебристый кружок и отдал … кажется, это всё же Берт… и отдал Берту. Он мигом просиял, видимо не ожидал такой щедрости, и начал в красках расписывать, как они обо мне заботились. Парень тихонько похмыкивал, явно не веря ни одному его слову, потом пригрозил, чтоб они не трепали языками и отвернулся от него. Физиономия Берта приобрела такое кислое выражение, будто он залпом стакан уксуса выпил. Парень подошёл ко мне и присел на корточки возле дивана.