Люциан Ферр - Чужая жизнь

Эта комната находилась в глубине цитадели и поэтому не имела окон. Впрочем, данный факт не был проблемой благодаря двум магическим шарам, закрепленным под потолком. Они испускали мягкий желтый свет, который позволял без проблем рассмотреть помещение. Хотя смотреть собственно было особо не на что: небольшая комната, кровать, пара шкафов, несколько стеллажей с книгами, стол, заваленный бумагами и карта близлежащих стран на стене. Вот, пожалуй, и все, что было в комнате. Да и что еще нужно последователю Владыки? Кроме того, накопление ненужных богатств не то что бы запрещалось или отрицалось, просто этим никто и не думал заниматься. Каждый храмовник четко знал, что ему нужно. И если кто-то считал необходимым для себя: есть на золотой посуде или же пить по утрам бокал редкой в здешних краях кактусовой водки, то ему не препятствовали, а наоборот старались всячески помочь. А все потому, что в своем завещании Основатель написал: «Живите своим умом и не позволяйте решать за себя никому – ни человеку, ни богу». Временами это сильно мешало настоятелю, но ничего изменить он не мог. Хотя, надо заметить, что, дав своим последователям такую свободу, Основатель поставил жесткие критерии отбора для тех, кто хочет ее получить. И благодаря этому еще не было еще ни одного случая, чтобы кто-нибудь злоупотреблял этой свободой или же нарушил какой-нибудь из принципов Храма. Становясь на путь храмовника, соискатель понимал, что отныне он отрекается от своей прежней жизни и начинает жить ради других. И только действительно поверившие в это становились храмовниками.

Наверное, Основатель очень хотел, чтобы память о нем сохранилась надолго. Созданному после его исчезновения ордену он завещал все свое состояние, земли и замок. Замок, в котором орден спокойно жил последние тридцать пять лет. По крайней мере, до недавнего времени. Но относительно спокойной жизни храмовников наступил конец. И причиной этому было письмо, доставленное полчаса назад королевским гонцом.

«…сим письмом, – в очередной раз вчитывался настоятель в ровные строчки, – королевский суд уведомляет вас, что в случае, если в течение ближайших трех месяцев никто не подтвердит свои права на герцогство Мара, оно будет передано роду кив'Арунг как ближайшим родственникам покойного герцога. Это означает, что так называемый «Орден Владыки» обязан покинуть замок и прилегающие к нему земли по истечении срока в три месяца. В противном случае мы вынуждены будем прислать войска для насильственного выселения вышеназванного ордена. Это решение обжалованию не подлежит». Настоятель перечитал письмо еще раз и основательно задумался.

«Очевидно, что это решение – происки наших соседей, например рода кив'Арунг, – принялся размышлять над сложившейся ситуацией он. – И причины для этого у них имеются. Все-таки с каждым годом все больше крестьян бегут на земли ордена в поисках лучшей доли, а для них это прямой убыток. Но это не важно, сейчас главное – найти выход из сложившейся ситуации».

Настоятель задумчивым взглядом окинул комнату. Карта на стене, стеллаж с книгами, кровать, шкаф… Посмотрев на шкаф, он мечтательно улыбнулся. В нем лежали всевозможные алхимические зелья, в том числе и мощнейшие из ядов. Настоятель смотрел на шкаф и представлял как глава рода Варнат кив'Арунг спокойно обедает и вдруг начинает корчиться от боли. Через несколько секунд у него начинаются судороги, а еще через пару мгновений он умирает. Некоторое время настоятель представлял все это, а затем без сожаления отогнал видение.

«Нет, – подумал он, возвращаясь к действительности. – Убивать можно лишь тогда, когда нет другого пути или же если все остальные решения приведут к гораздо более страшным последствиям. Кроме того, это все равно не решит проблемы. Сейчас я могу расправиться с кив'Арунгом, но его место тут же займет кто-нибудь другой. А на всех никакого яда не хватит. Нет, проблему надо решать иным способом, так чтобы больше с ней не сталкиваться. Например, можно устроить им…»

Довести свою мысль до конца настоятель Храма не успел. Как раз в это мгновение к нему пришел ментальный призыв от одного из его магических шпионов, и он поспешил ухватиться за телепатический канал. Скользнув по нему, последователь Владыки оказался в теле своего шпиона и благодаря этому теперь мог видеть и слышать то же что и он.

***

Больше всего в жизни Торэно Альдруиз не любил две вещи: еретиков и почту. Еретиков Торэно не любил из-за своей веры, веры в Ар'урила, воинственного и нетерпимого к себе подобным бога. И верил он настолько сильно, что еще в восемь лет сбежал в город, чтобы стать священником. Правда, ничего путного из его побега не вышло – пойманного буквально на следующий день паренька жестоко выпороли и не выпускали из дому две недели. Но, несмотря на столь горький опыт, от своей мечты Альдруиз не отказался и, достигнув совершеннолетия, вновь отправился в город, где поступил в духовную семинарию. Правда, ради этого он вынужден был отказаться от рода и наследства, но Торэно это не остановило. С тех пор прошло уже более полувека, и за это время молоденький паренек успел сильно постареть и так же сильно подняться в иерархии церкви Ар'урила. Именно с занимаемым ныне положением был связан второй предмет лютой ненависти старика. За прошедшие полвека он поднялся от храмового служки до главы Полуденной Службы всего Зерлина. В соответствии со своей должностью Торэно занимался абсолютно всеми делами церкви лично, практически ничего не доверяя помощникам и заместителям. Кроме того, первосвященник обладал взрывным, хоть и довольно отходчивым характером. Все это привело к тому, что отчитываться о неудачах подчиненные предпочитали в письмах, дабы не попадать под горячую руку. Именно в этом крылась лютая ненависть Торэно к почте, ведь письма чаще всего означали какую-либо неудачу, что ужасно злило этого честолюбивого человека.

И сейчас первосвященник Ар'урила немигающим взглядом смотрел на стопку утреней корреспонденции, не желая даже прикасаться к ней. Но сильные мира сего тем и отличаются от простых смертных, что могут побороть в себе отвращение к тем или иным вещам и работать с ними более-менее беспристрастно. И Торэно не был исключением. Поколебавшись еще пару минут, он тяжело вздохнул и, понимая, что тянуть уже больше нельзя, взял в руки первое письмо. Привычным движением сломав печать на письме, старик бегло пробежал глазами неровные строчки и облегченно вздохнул. Это была весточка от Верного третьего ранга Марциуса.

«Очень многообещающий юноша», – мгновенно вспомнил его первосвященник, обладающий феноменальной памятью, он никогда ничего не записывал, полагаясь только на свою память и, надо сказать, она его еще ни разу не подводила. Ходили даже слухи, что старик знает в лицо каждого последователя Ар'урила вплоть до самого последнего служки. Правда, говорили об этом шепотом, опасаясь, что это может обидеть первосвященника. А обижать его было, по меньшей мере, крайне недальновидно.