Михаил Бабкин - Бёглер

Колдун вернулся в торговый зал, запер входную дверь, вывесил дежурную табличку «Закрыто». А затем, выйдя чёрным ходом на задний двор, отодвинул засов на воротах, приоткрыл их и, выскользнув на улицу, пошёл за конём. Вряд ли за следующую пару минут кто-нибудь воспользуется незапертыми воротами и обнаружит в доме заколдованного аптекаря. А если обнаружит – ему же хуже: Леонардо никогда не оставлял свидетелей ненаказанными, в лучшем случае стирал им память. Если, конечно, не было настроения убивать.

Приказав безропотному Эдвоберту держать дверь на нужной высоте, Леонардо вышел на грунтовую дорогу кукурузного поля. Вышел, ведя коня за уздечку, остановился. Обернулся назад, приказал громогласно:

– Слушай меня, друг Эдвоберт! Сейчас ты опустишь четверную дверь, запрёшь её. Потом покинешь комнату и восстановишь магический запор. А после навсегда забудешь и обо мне, и о моём с тобой разговоре. Ты понял?

– Я понял, – едва слышно отозвался библиаптекарь.

– Тогда действуй, – приказал Леонардо.

Дверь опустилась и исчезла: Эдвоберт приступил к выполнению заложенной в него программы.

Колдун некоторое время постоял, сторожко поглядывая по сторонам и прислушиваясь: слова об охранном оборотне вряд ли были пустой болтовнёй. Разумеется Леонардо ничуть не боялся оборотней, достаточно их повидал за свою жизнь. Но бережённого, как говорится, и судьба бережёт.

Здесь, на кукурузном поле, близился вечер. Прогретый солнцем воздух пах зеленью, налитыми соком початками, землёй и дорожной пылью. Высокие стебли закрывали обзор – когда Леонардо запрыгнул на коня, стало видно гораздо дальше.

Необъятное зелёное море простиралось до горизонта, в какую сторону ни глянь. Однако по правую руку, вдалеке, виднелась круглая проплешина со стоящим посреди неё дощатым то ли сараем, то ли жилым домиком – понять издали было сложно. Ещё там находился колодец с воротом и висящим на цепи ведром. А более ничего: ни живности, ни какого-нибудь грязного от работы фермера. Ни тем более сторожевого оборотня.

– Совсем контрабандисты моего друга-аптекаря запугали, – трогаясь с места неодобрительно заметил колдун. – Заморочили, понимаешь, бедному человеку голову. Нехорошо над стариками издеваться, ай-ай, – и, вспомнив свою проделку с Эдвобертом, желчно хохотнул.

Стариков Леонардо терпеть не мог, ненужный государственный балласт. Будь его воля – всех уничтожил бы! Да и то, какой прок от древнего хлама?

Или вышвырнул бы в Отдалённые Земли, на прокорм нежити.

Эмоциональный след кадета – здесь, на кукурузном поле, – странным образом раздваивался: одна алая лента тянулась над грунтовкой, вторая уходила в поле, в сторону проплешины. Понять смысл той раздвоенности Леонардо не смог, впервые с подобным сталкивался, однако решил всё же ехать по дороге. А там видно будет.

Дорога тянулась и тянулась, длинная, бесконечная. Колдун вновь глянул поверх метёлок кукурузы, зло выругался: сарай с колодцем находились на прежнем месте, ничуть не отдалившись за пяток минут езды. Похоже, грунтовка была магически закольцована, что явилось для всадника неприятным сюрпризом.

Леонардо чертыхнулся, остановил коня: надо было обдумать, как поступать дальше. Понять, где он оказался и как отсюда выбраться. И какой путеводной ленте следовать.

Внезапно впереди над дорогой сгустился мушиный рой, приняв очертания громадного лица с тёмными пятнами глаз и рта. Колдун выжидающе уставился на сотканный мошками лик.

– Путник, – глухо произнёсло «мушиное» изображение, – кто бы ты ни был, вор или честный человек, но отныне ты – сторож поля Мерлина. Служба предыдущего охранника закончена, но волшебная кукуруза не может оставаться без должного надзора. Теперь охранником будешь ты – до тех пор, пока не придёт кто-либо другой, кому передашь свои обязанности. Не пытайся убежать, заклятье сторожевого оборотня уже наложено на тебя. – С этими словами рой рассыпался, развеялся словно пепел на ветру: ведущая в никуда дорога была вновь свободна.

– Дьявольщина! – в ярости заорал Леонардо. – Легендарное поле Мерлина, пропади оно пропадом! Так вот куда удрал мальчишка… Теперь он в Отдалённых Землях, не иначе. Неужто придётся возвращаться в гиблые места? – Предупреждение о сторожевом заклятье колдуна не обеспокоило: наложить чары на него, неуязвимого для боевой магии? Вздор, пустая угроза. Чушь.

Пусть заклятье ждёт кого другого. Какого-нибудь дурака-контрабандиста из числа тех, о которых говорил Эдвоберт.

Взбешённый колдун направил коня вскачь по второму эфирному следу Дастина – где-то там, без сомнения, находился выход с поля Мерлина.

Вихрем промчавшись по проплешине (сквозь очерченный белыми камнями круг, мимо дощатой развалюхи) конь вломился в зелень кукурузы: разбрасывая мягкий грунт копытами, сминая грудью стебли он проскакал с полсотни метров и…

И исчез, вырвавшись за магическое ограждение поля, безвозвратно ушёл в Отдалённые Земли. Один, без всадника.

Колдун будто на каменную стену налетел: упав с высоты на землю, он остался лежать среди медленно распрямляющихся стеблей.

Придя в себя, Леонардо встал, молча отряхнул одежду. После развернулся и, цедя сквозь зубы матросские ругательства, отправился назад к проплешине, знакомиться с хозяйством. Потому что, хочет он того или нет, но застрял колдун здесь надолго. Как минимум до первого дурака-контрабандиста.

Древняя магия великого Мерлина – будь Леонардо хоть трижды неуязвим для современного колдовства – не оставила ему никаких шансов: полю нужен был сторож.

И оно его получило.

С утра пораньше, как обычно, Харитон и компания отправились проведать Криса.

Идти было недалеко: за неимением гостиницы новоявленные эмигранты поселились в полицейском участке, в камере-"обезьяннике". Это, разумеется, был не самый комфортный вариант, но выбирать не приходилось. Во всяком случае уж лучше двухъярусные нары с матрасами и подушками, чем ночёвка в чистом поле.

Харитон вышел из дома лекаря и направился к лавочке, на которой сидели скучающие Денис с Дастином. Остановился перед ними, сказал мрачно:

– У меня, господа подопечные, они же вольные граждане Отдалённых Земель, две новости. Одна хорошая, вторая плохая. Начну с хорошей: Крис наконец-то пришёл в себя. А вторая – это то, что ни о каком путешествии для него не может быть и речи: больному предписана неделя постельного режима. А то и две. Ну-с, уважаемые, что станем делать? Ждать?

Денис пожал плечами – ему, в общем-то, было всё равно. С одной стороны, торчать в посёлке уже порядком надоело, но с другой – торопиться-то особо некуда. Можно и подождать, пока Крис встанет на ноги, чтобы продолжить путь всем вместе.