Вероника Иванова - На полпути к себе

— А мне понравилось! — возражает он. — Шэрол вообще умеет выбирать вина, и это...

— Вино принёс граф Галеари?!

— Что Вас так удивило? — теперь он настораживается.

— Нет, ничего... Я немного взволнован, простите.

— Конечно! — тонкие губы изгибаются в усмешке. — Ваш... друг... как он себя чувствует?

— Почему Вы спрашиваете?

— Он показался всем нам... несколько возбуждённым, — ухмылка становится шире, и я понимаю, о чём идёт речь. Понимаю, но не хочу ни развивать, ни убивать предложенную тему в зародыше. Просто отставляю в сторону. На время.

— Хиэмайэ отдыхает, если хотите знать. Думаю, и Вам, и мне следует последовать его примеру: хорошенько выспаться.

— Как угодно... Лично я предпочитаю другие виды отдыха, — заявляет молодой человек, всё ещё не теряющий надежды меня подразнить.

— Итак, утром?

— Через час после рассвета.

— Постараюсь не опаздывать.

— Я подожду.

Удостоверившись, что мой завтрашний противник ушёл, я отыскал бутылку, в которой на самом донышке ещё оставалась гнусная отрава. Хм... На тёмно-коричневом стекле ни единого намёка на владельца винокурни. Опытный маг мог бы установить, чьи пальцы и в какой очерёдности касались бутылки — конечно, не позднее, чем через пару часов, пока следы не остыли. Я — в лучшем случае — уловил бы только само наличие следов. Но мне не нужно напрягаться. Всё и так ясно. Молодой вельможа не лгал — у него просто не было времени подготовиться: я и сам не знаю, почему завёл разговор о вине. Итак, Шэрол...

Шэрол, который на безобидный вопрос не нашёл лучшего ответа, чем поспешное отрицание любой осведомлённости. Ай-вэй, парень, как неосторожно! Недаром в народе говорят, что виноватый кричит в свою защиту громче невиновного... Но зачем ему это понадобилось? Неужели граф не понимал, чем рискует? Что, если бы Мэй начал швыряться «стрелами» прямо в гостиной? Кто бы его остановил? Я, при всём желании, не успел бы блокировать первые выпады... Хотя бы потому, что возмущения Силы можно уловить лишь на строго определённом расстоянии от очага. Если, разумеется, не быть всё время настороже...

Лестница закончилась — я и не заметил, как оказался на втором этаже. Равель находилась там же, где мы расстались. В моей комнате, рядом с кроватью, на которой тяжело дышит эльф. Пока я отсутствовал, сознание к Мэю не вернулось, и этот факт донельзя радовал: есть шанс, что бесчувствие плавно перетечёт в сон — то, что листоухому сейчас особенно необходимо.

— Ив... — робко, но с оттенком требовательности.

— Да, милая?

— Что... что там было?

— Один брошенный и принятый вызов, — отвечаю, потому что не считаю правильным скрывать такую важную вещь.

Девушка сжимает хрупкие кулачки добела.

— Вы... Вы будете драться?

— Полагаю, да.

— С кем?

Ох... Я ведь даже не спросил его имя. А впрочем, какая разница?

— Неважно, милая.

— Но... Вы можете погибнуть!

Могу. Молодой человек выглядел внушительно. А судя по спокойствию, с которым обсуждались условия поединка, дуэли ему не внове.

— Не волнуйтесь, милая Равель, не стоит это Ваших переживаний.

— Ив, так нельзя!...

— Почему?

— Вы рискуете жизнью... Вы оставляете...

— Кого? — удивлённо моргаю.

Девушка смущённо осекается и мнёт беспокойными пальцами ленты платья.

— Милая Равель! — усаживаю её в кресло и опускаюсь на колени. Беру тонкие ладони в свои. — Милая Равель... Никто из нас не вечен. Судьбе было угодно, чтобы случилось то, что случилось. Завтра утром я вынужден буду обнажить клинки и поступить иначе, пожалуй, не могу. Обещаю: приложу все усилия, чтобы остаться в живых. Поверьте, я буду стараться, потому что... Потому что мне запретили умирать.

— Кто? — спрашивает она одними губами.

— Две милые женщины, которые... дороги мне.

«Я польщена...» — тонкая усмешка.

— Женщины? — растерянный взгляд.

— Это так странно? — не могу удержаться от улыбки.

— Они... любят Вас?

— Не поручусь.

«Нахал!...»

— Но... тогда... а тот, кто... любит... — она никак не может спросить то, что имеет значение.

— Та, которую я люблю, не запрещала мне ничего. И ни о чём не просила. Она всего лишь обещала ждать, и этого достаточно, чтобы я хотел жить. Понимаете?

— Да... — Равель несмело улыбнулась. — А я думала, что...

Щёлкаю её по носу:

— Думать и заблуждаться — две большие разницы! Я хоть немножко Вас успокоил?

Она серьёзно кивает.

— Ну и славно!... А теперь прошу Вашей помощи. Мэй... несколько болен.

— Болен? — девушка вздрагивает.

— Это совершенно не заразно, не волнуйтесь! Своего рода... нервное расстройство. Он придёт в себя, и всё будет хорошо... Проблема в том, что я вряд ли буду рядом в тот момент, когда мальчик откроет глаза... У меня к Вам убедительная просьба, милая Равель: когда Мэй проснётся, позаботьтесь о том, чтобы некоторое время он не покидал постель и... напоите его чем-нибудь... О, придумал! Разогрейте молоко и разведите в нём пару ложек мёда — замечательное средство и для того, чтобы согреться, и для того, чтобы успокоиться... Вам это по силам?

— Конечно!... Ив...

— Да?

— Вы не умрёте, — это не приказ, не просьба, не надежда. Это... твёрдая уверенность.

— Ну, если Вы так говорите... Не умру. А сейчас... Позвольте мне немного побыть одному, ладно?

Она кивнула и встала, но ещё три долгих вдоха не хотела отпускать мои пальцы...

...Когда Равель закрыла за собой дверь, я присел на постель рядом с эльфом, вглядываясь в бледное личико с заострившимися чертами.

Нам всем несказанно повезло. В первую очередь, виновнику происшествия. С «рубиновой росой» нельзя шутить. Если, конечно, вам не дорога жизнь. Я не шибко разбираюсь в травах и отравах, но главу, посвящённую этой пакости, проштудировал настолько тщательно, насколько был способен. Спросите, почему? Отвечу, хоть и стыдно вспоминать.

Я был зол на эльфов. Конкретно — на одного-единственного, а фактически... На всё листоухое племя. Потому что, когда тебе всего десять лет, ты не делаешь разницы между целым народом и его отдельно взятым и не самым сдержанным в проявлении чувств представителем... Так вот, я был зол. А чем занимается озлобленная душа? Правильно, ищет способ отомстить! И находит, как правило. В моём случае источником информации стали книги. Книги, в которых бесстрастно и подробно излагались секреты жизни и смерти... Несмотря на молодость, я понимал, что убить обидчика в честном поединке не удастся: не хватит сил и умений, потому искал нечто, не требующее выдающихся физических качеств от мстителя. То бишь, яд. Кстати, Магрит даже не ругала меня за столь пристальный интерес к «росе», хотя прекрасно поняла, чем он вызван и на что направлен: она просто предложила мне самому на себе испытать последствия... Но несколько позже — когда я стал способен правильно понять и запомнить урок...