Вероника Иванова - Вернуться и вернуть

А когда снова занял сидячее положение, увидел в глазах Мастера досаду.

— Ох, дяденька... — выдавливаю последнюю смешинку, успокаиваясь. — Сразу видно, что ты — не маг...

— Это-то здесь причём? — растерянно спрашивает Рогар.

— Да при всём... Если бы хоть раз в жизни попробовал сплести матру Вопрошения [30] Имеется в виду один из методов магического дознания. Подробнее упомянутая процедура описана в труде «Практики магические и не-магические, или Инструментарий Хранителя» Малая Библиотека Дома Дремлющих, Архив , знал бы, КАК спрашивать.

— И как же?

— Коротко, и по существу! Раса, полное имя, род.

— И ты бы ответил?

— А куда бы я делся?

— Верится с трудом, — качает головой Мастер.

— Ну и не верь! — обижаюсь. — Спросил бы правильно, и узнал то, что нужно. А так только зря шанс израсходовал.

— Думается, не зря, — ответный взгляд постепенно наполняется смехом.

— М-да? Рад за тебя, если так. Но впредь... Обращайся с вопросами бережнее, ладно? И они тебе за то благодарны будут.

— Да, не зря, — уверенный кивок. — Я ожидал, что ты уйдёшь от ответа, но... не таким образом. Не так просто... Ошибся, признаю. Но эта ошибка важнее и дороже правды, которую я мог бы услышать.

— Неужели? И чем же?

— Мне, в сущности, нет никакого дела до того, кем ты родился и где рос. Имя, раса и всё прочее — это всего лишь внешние признаки, определяющие начальное местоположение в круге мироздания. А вот то, что внутри... Оно гораздо интереснее и гораздо ценнее. И я полагаю, что, наконец-то, отыскал клад, мне предназначенный...

— Клад? — ой, что-то мне перестаёт нравиться настроение Рогара. — Ты о чём, дяденька?

Мне отвечают вопросом:

— Знаешь, что означают руны, изображённые на бляхе?

— Хм... Вопрос не ко мне. Правда, учёный человек намедни сказал, что их можно прочитать как «собственность», «принадлежность» и... кажется, «неотъемлемая часть». И что с того?

— Он был прав, этот учёный человек. Если вникать в суть надписи, так она и читается, однако... Не всегда сочетание рун следует трактовать по общепринятым канонам. Понимаешь, о чём идёт речь? — испытующий взгляд.

— Кажется. Ты хочешь сказать, что эти закорючки, соединённые определённым образом, означают вовсе не какое-то слово, а некое понятие, никоим образом не связанное с... Своего рода шифр, да?

— Именно! Шифр, значение которого известно лишь тому, кому оно должно быть известно, — с чувством глубокого удовлетворения Мастер заканчивает моё маленькое путешествие в теорию мира тайных знаков.

— Ты совершенно заморочил мне голову, — потираю пальцами висок. — Шифры, знаки, тайны, шпионские игры... Я-то каким боком тут затесался?

— Ещё не понял?

— Честно говоря, и не пытался.

— И не спросишь? — лукавый прищур.

— А зачем? Нужно — сам расскажешь, не нужно... Буду спать спокойнее.

— Ты настолько не любопытен? — снова удивление, но теперь с оттенком уважительности.

— Любопытство не доводит до добра! — изрекаю с пафосом Королевского Советника.

— В каких-то вещах — да, — соглашается Мастер.

— Во всех! — остаюсь непреклонен, о чём и заявляю. — Будь я любопытным, мог бы узнать всё ещё в тот раз, когда встретился с Гедрином!

— Он бы не проговорился, — предположение, но не слишком-то уверенное.

— Ха! Даже не успел бы сообразить! Если бы я захотел. Но я не хочу. Не хочу заранее знать о бедах, которые всё равно окажутся рано или поздно у меня на пути.

— Не любишь трудности?

— А кто их любит? Только сумасшедшие герои, а я не из таких!

— Вижу, — ухмылка, прячущаяся в усах. — Но сейчас тебе придётся узнать то, от чего ты старательно убегал.

— А надо ли? — сомневаюсь. И — содрогаюсь.

— Не знаю, — легко признается Мастер. — Но чувствую: срок настал. Ты удивляешься, что во Дворе я не вёл себя «подобающим образом»: не отшлёпал тебя и не утащил за ухо прочь, как следовало бы?

— Удивляюсь.

— А между тем, всё объясняется очень просто: один Мастер не имеет права вмешиваться в действия другого. Ни при каких обстоятельствах. Даже если чужие поступки противоречат здравому смыслу и выглядят нелепыми и опасными, нельзя встревать со своими взглядами и советами. В крайнем случае разрешается предложить помощь.

— Это всё замечательно, что ты говоришь, но... Как сюда вписывается наша с тобой ситуация? — не хочу верить в услышанное. Не хочу. И не просите! Ну, пожалуйста, не надо...

— Всё ещё не понял? Или не желаешь понимать? Да, второе вернее, — щурится Рогар. — Я же сказал: Мастера не вмешиваются в дела друг друга.

— Со слухом у меня пока проблем нет, дяденька, а вот с соображением... Ты упорно именуешь меня Мастером. За какие заслуги? Лично я не вижу ничего такого, что бы могло...

— И не увидишь, — успокаивает меня Рогар. Точнее, пытается успокоить. — Звание Мастера приходит извне, хочешь ты того или нет. Просто в один прекрасный миг...

— Скорее — ужасный!

— Если так тебе больше нравится — ужасный, — согласный кивок. — Так вот, наступает миг, и глаза тех, кто на тебя смотрит, присваивают тебе этот титул.

— Но ведь, можно ошибиться... — протестую, заранее сознавая всю бесполезность этого занятия.

— В данном вопросе — нет! — отрезает Мастер. — Ты и сам мог заметить. Только не хотел. Ты же видел глаза этой девочки, Леф? Как она на тебя смотрела! За несколько минут ты сделал её мудрее на целую жизнь, подарив Цель, к которой она сама пришла бы ой как не скоро... Если бы вообще пришла. А Шэрол? Ты разбил его душу на кусочки и собрал новую мозаику, ни разу не перепутав узор. Мало доказательств? Я уж не говорю о том, сколько всего ты натворил в присутствии Эри... Она рассказывала. Рассказывала, заставляя меня испытывать самый настоящий стыд.

— Стыд? Из-за меня? — почему-то подобное предположение больным эхом отзывается где-то в груди.

— Из-за себя самого. Я был излишне самоуверен и превысил свои полномочия.

— Превысил? — озвученные откровения меня не вдохновляют. Ни капельки. Всю жизнь старался избегать ответственности и серьёзности по отношению к миру, а теперь... Теперь этот седобородый человек пытается...

— Да. И должен извиниться.

— За что?! — срываюсь на крик.

— За то, что надел на тебя ошейник.

— Да тут извиняться-то... — нет, дяденька, причина вовсе не в ошейнике. Или не только в нём.

— Хоть раз выслушай меня, не перебивая! — просит Мастер. На самом деле, просит. — Когда я увидел тебя в том трактире... Мне всего лишь показалось на миг... Подходящий материал, не более. И я решил рискнуть. Но чем дольше наблюдал за тобой, тем яснее понимал, что совершил ошибку. Я хотел сделать из тебя своего преемника, когда, в действительности, ты уже был в полушаге от того, чтобы стать Мастером. Стать по собственной воле. А я-то, дурень старый, видел себя в роли наставника!... Прости. Моя вина. Так что, верни мне ошейник и постарайся забыть все те глупости, что я натворил.