Вероника Иванова - Свобода уйти, свобода остаться

— Счастливы видеть вас, dan Ра-Гро, — ответила Кинта, вовсю пожирая меня взглядом тёмно-синих, почти чёрных глаз. Наверное, искала следы ужасных ранений, которые, уверен, ей ещё вчера живописал в постели супруг. А может, и сегодня утром: амитер Антреи далеко не каждый день допускался до тела красавицы жены.

— Любезный dan, это правда, что вашей жизни совсем недавно угрожала опасность?

Я состроил скорбную гримасу и ответил Олике:

— К сожалению, служба, которую я несу во благо подданных Её Величества, вынуждает рисковать жизнью.

— И насколько тяжелы ваши раны? — Кинта не могла позволить верховодить в разговоре никому, кроме себя самой.

— Как бы они ни были тяжелы, у меня всегда достанет сил, чтобы припасть губами к вашим прелестным пальчикам!

Я сделал вид, что и впрямь собираюсь осуществить озвученные намерения. Брюнетка отшатнулась, спешно пряча кисти рук в складках лилового платья и виновато улыбаясь.

— Ах, любезный dan, всё бы вам шутить...

Так-так, рыльце снова в густом пуху, если улыбается на редкость виновато. Значит, постель и вчера, и позавчера грел кто-то посторонний, и Кинта имела удовольствие видеть супруга только мельком, следовательно, всей полнотой сведений не обладала. Если, конечно, допустить, что сам амитер знает больше, чем ему доложил Виг.

Честно говоря, dan Энсели с самой первой встречи внушил непреходящее уважение к своей персоне, но вовсе не преклонными годами, несмотря на которые славился хорошим аппетитом в постельных утехах. О нет, этот коренастый и всё ещё крепкий круглолицый мужчина с редкими нитями проседи в иссиня-чёрных кудрях ошарашил и покорил меня тем, что, по окончании церемонии представления озорно подмигнул и прошептал (благо, стоял совсем рядом со мной): «И зачем тратим время на знакомство? Всё равно ведь будете дела делать с Вигером, а меня, старика, стороной обходить. Только оно и к лучшему: и вам веселее, и мне спокойнее». И такой славный человек многократно обманут женой! Несправедливо. Впрочем, судя по время от времени происходящим перестановкам и изменениям в составе верхнего яруса Городской стражи, амитер тщательно отслеживает все увлечения Кинты, а возможно, даже использует её впечатления для оценки личностных качеств офицеров. К примеру, стремление поскорее попасть в постель горячей брюнетки можно рассматривать двояко: либо как преступное неуважение к вышестоящему чину, либо... как азарт, без которого трудно выбиться в люди. Так что, худа без добра и в этом случае не получается. Отъявленных мерзавцев можно выгнать взашей, а напористых молодцов возвысить и приблизить — тогда уж точно будешь знать, с кем проводит время гулящая супруга.

— Позволите украсть у вас этого несчастного страдальца на пару слов? — Спросил Вигер, отвесив не в пример мне изящный поклон трём кумушкам.

— Ну разумеется, dan, с превеликим...

Кинта осеклась, понимая, что ещё слово, и моё общество обеспечено сплетницам до самого окончания приёма, а уж этого никак нельзя допустить: и последними новостями обменяться не удастся, и возникает огромный риск выдать сокровенные секреты.

Ра-Кен подавил смешок, благодарно поклонился ещё раз и, подцепив за локоть, увлёк меня к стоящим у стены креслам.

— Это серьёзно, Рэй?

— Сплетни daneke Кинты всегда проникновенно серьёзны.

— Я не об этом! Ты плохо выглядишь: такой бледный, будто собираешься грохнуться в обморок.

Тревожный тон шёпота, вполне уместный в сложившейся ситуации, Вигеру совсем не шёл. Особенно в сочетании с напряжённым взглядом.

— Скажи спасибо Олли: он так затянул корсет, что едва можно вдохнуть.

— А-а-а-а, вот в чём дело...

— Зря я признался, — изображаю разочарование. — Молчал бы, и твоё внимание безраздельно принадлежало бы мне, а придворные красотки кусали бы локти от зависти.

— Не смешно.

— Жаль. Хотелось поднять тебе настроение.

Ра-Кен понизил голос до рыка:

— О моём настроении нужно было думать вчера, когда лез в драку!

— У меня не было выбора.

— Догадываюсь. Но это не повод рисковать.

— Я и не рисковал. Я просто...

— Тебе надоело жить? Пусть так, согласен. Только имей в виду, Рэй: я прощу что угодно, но не смерть.

— Запомню.

— Уж постарайся!

— Постараюсь, постараюсь... А пока будь другом, щёлкни пальцами кому-нибудь из слуг: у меня в горле совсем пересохло.

— А сам щёлкнуть не можешь?

— Зачем, если у меня есть ты?

Вигер тряхнул головой, но отказывать не стал: опытным взглядом человека, привыкшего командовать, отыскал в стайке ливрейных рыбок самую покладистую и замысловатым жестом показал, что молодые люди не против немного выпить. Не прошло и трёх вдохов, как перед нами уже возник поднос с двумя бокалами, в хрустальных бутонах которых плеснулось что-то цвета тёмного янтаря. Мы благосклонно приняли подношение и неторопливо пригубили вино, попутно окидывая взглядом придворных, собравшихся в Коралловом зале в ожидании начала Малого приёма.

В противоположность Большим приёмам, проводившимся исключительно для подчёркивания значимости тех или иных событий, Малые предназначались Её Величеством для иных целей. В частности, приятно и по возможности весело провести время, встретиться с нужными людьми в обстановке тепла и доверия, а кроме того, выяснить, чем живёт двор. Для претворения в жизнь последнего пункта на приём приглашались главные сплетники и сплетницы Антреи, но, разумеется, в ограниченном количестве, потому что сплетни сплетнями, однако кто-то же должен поставлять и правдивые сведения.

Наличие в зале моих любимых кумушек означало: целью сегодняшнего вечернего сборища было не столько обсуждение имеющихся слухов, сколько порождение новых. Супруга амитера обожает прогуливаться по городу (конечно, посещая места, приличествующие благородной даме) и не умеет держать язык за зубами. По крайней мере, так считают многие придворные и горожане, которым не посчастливилось обладать ни малейшей крупицей моего дара. Я же очень быстро понял: Кинта — несносная болтушка, но лишь на темы, не имеющие значения для неё самой, а вот когда затрагиваются её личные дела или дела её семьи и родичей... О, тогда даже самые страшные пытки не принесут желаемого результата, то бишь, не помогут узнать, что у дамы на уме. Собственно говоря, поэтому она так боится единственного человека в Антрее, которому нет надобности прибегать к расспросам. Меня, любимого. Боится и совершает этим непростительную ошибку: вела бы себя спокойно и непринуждённо, и я не стал бы углубляться в исследования глубин её души. Но всё случилось ровным счётом наоборот, навсегда установив преграду на пути взаимопонимания между нами...

Одеты кумушки скромно, без выставленных напоказ плеч и грудей, значит, предстоит вечер исключительно духовных удовольствий. Ну конечно! Dan Миллит уже расчехлил свою лютню, готовясь услаждать слух присутствующих музыкой и пением. Ничего не имею против: у придворного музыканта и голос завораживающий, и подбор текстов и мелодий не страдает огрехами. Правда, мне сейчас лучше было бы посидеть в тишине и покое, да поразмыслить кое о чём, но раз уж Калли велел, выполню распоряжение. К тому же допускаю, что и Руала не только из женского любопытства добавила моё имя в список приглашённых. Возможно, её беспокоят недавние события. Да, наверняка, беспокоят. Добрая у нас королева, заботливая, внимательная. Чего не скажешь о моей супруге, чопорно застывшей в кресле на противоположной стороне Кораллового зала.