Роб Макгрегор - Индиана Джонс и Великий потоп

«Потрясающе! – отметил Инди. – Публичное выступление без каких-либо доказательств».

Заболоцкий повернулся в сторону и дал знак рукой. К кафедре приблизилась привлекательная девушка с холщовой сумкой в руке. Заболоцкий принял у нее сумку, положил на кафедру и извлек нечто завернутое в ткань.

– Предчувствие подсказывало мне, что необходимо взять с собой какую-нибудь частичку Ковчега – просто на случай, если что-либо стрясется с остальными доказательствами. Поэтому, когда никто не видел, я взял кусок дерева от сломанной двери и быстро спрятал.

Он сошел с кафедры, уступив место девушке. Та начала неторопливо разматывать ткань.

«Должно быть, его дочь», – подумал Инди. Бросив взгляд на Шеннона, он заметил на лице друга такое выражение, какого не видел со времен учебы в колледже, когда Шеннон решил, что нашел свою единственную и неповторимую. Девушка специализировалась на музыке, интересовалась джазом и была без ума от Шеннона. Они были бы идеальной парой, но, узнав о родственниках Джека, она внезапно расторгла помолвку.

Все подались вперед, чтобы лучше видеть.

– Теперь вы его видите, – провозгласил Заболоцкий. – Вот, добрые друзья мои, перед вами фрагмент Ноева Ковчега!

Девушка подняла над головой черный продолговатый предмет длиной и толщиной с ее предплечье. В церкви царила полнейшая тишина. Одни склонили головы в беззвучной молитве, другие простерли руки к куску дерева, будто стремились хоть чуточку приблизиться к нему, дабы насытиться исходящей от него энергией святости.

С равным успехом Заболоцкий мог подобрать деревяшку прямо возле церкви; поэтому Инди перевел взгляд на девушку. Понятно, почему Шеннон потерял от нее голову. Она еще не сказала ни слова, а Инди уже казалось, что он давно с ней знаком. Она невинна, честна, предана долгу и сострадательна. Инди не понимал, откуда знает это, но весьма изумился бы, обнаружив обратное. На мгновение глаза их встретились, но тут девушка опустила деревяшку и снова запеленала ее. Заболоцкий же тем временем завершил свое повествование.

– Вскоре я покину Соединенные Штаты и вернусь в Турцию, где снова осуществлю восхождение на гору Арарат. Я знаю, что должен вернуться. У меня просто нет выбора. Священный Ковчег притягивает меня. Разумеется, в пути подстерегают опасности, но милосердный Господь направит меня. Надеюсь, когда-нибудь вы снова пригласите меня сюда, и я расскажу о новой встрече с Ковчегом. Благодарю вас.

Заболоцкий и девушка сошли с кафедры, а собравшиеся встали с мест и проводили их громкими аплодисментами. Стоявший Инди проводил эту пару взглядом, не зная, что и думать. Представление любопытное, но чего Заболоцкий добивается? Какая ему от этого выгода?

Чувствуя себя усталым и разбитым, Инди теперь только и мечтал поскорее вернуться в отель. Надо поздороваться с Шенноном и уходить. Но вечерняя программа еще не кончилась – хор снова стоял, и как только аплодисменты начали утихать, в воздухе зазвенел очередной радостный псалом.

Проплавав в море много дней, послал голубку Ной:

Поди, вершину отыщи, порхая над волной.

Вот птаха в клюве ветвь несет, аки благую весть,

И в пляс пустился патриарх, не в силах усидеть!

Собравшиеся хлопали в лад песнопениям; до конца псалма почти никто не покинул церкви. Наконец, ряды опустели. Инди подошел к Шеннону, утиравшему корнет полотенцем.

– Ну, Инди, что скажешь?

– Мне понравилось. Я рад, что пришел.

– А что скажешь о Катрине?

– О девушке? Наверно, настоящая сердцеедка, – развел руками Инди.

– Спасибо, обнадежил.

– Ну, сам знаешь, как оно порой бывает.

– Давай-ка попробуем подойти к ним, – Шеннон уложил корнет в футляр. – Ты сможешь поболтать с доктором Заболоцки о Ковчеге, а я смогу получше познакомиться с Катриной.

– Не стоит, – вскинул ладонь Инди. – На сегодня с меня достаточно.

– В самом деле? Ты хочешь сказать, что если доктор Заболоцки пригласит тебя в свой священный поход на Арарат, ты не ухватишься за такую возможность обеими руками?

– Во-первых, археологи не ходят священными походами. Они ходят в экспедиции. Они ученые, а не пособники церкви.

– Ну ладно, ладно. Но ты не ответил на мой вопрос. Ты пошел бы с ним, будь у тебя такая возможность?

– Миссионерская деятельность меня не интересует. Кроме того, очень может статься, что этим летом я начну преподавать в Чикаго. Завтра все выяснится окончательно.

Они пошли по проходу к дверям.

– Не знаю, Инди. Мне как-то казалось, что это тебя больше заинтересует.

Инди не проронил ни слова, пока они не вышли на улицу.

– Джек, ты в самом деле думаешь, что Заболоцкий нашел Ноев ковчег?

– Ты же слышал его рассказ. Или ты считаешь, что он осмелился бы лгать в храме на подобную тему?

– Не совсем лгать. По-моему, он просто видел то, что хотел увидеть – или считает, что видел. Вот и все.

– Ага, пожалуй, – упавшим голосом отозвался Шеннон. – Пойдем, мистер Ученый Муж, я подброшу вас до вашего дворца.

Они сели в шенноновский «Форд» модели Т.

– По-моему, сегодня ты играл просто великолепно, – сказал Инди, когда машина тронулась с места. – Для тебя это совершенно новый стиль.

– Спасибо. – Джек выглядел совсем осунувшимся. Плечи его опустились, челюсть безвольно отвисла.

– Как там у тебя дела с братьями?

– Да не очень, – дернул плечом Шеннон. – Мы поговорили, но я понятия не имею, что из этого выйдет. Очень легко может дойти до кровопролития.

– А ты не можешь этому помешать?

– У тебя есть конкретные предложения? А то я уже исчерпался.

Инди не знал, что сказать. Остановив машину перед отелем, Шеннон откинулся на спинку сиденья.

– Дела складываются так, что я могу отправиться на небеса куда раньше тебя. Но непременно протрублю в свою трубу, когда ты подоспеешь.

Вернувшись в родной университетский городок впервые со времени получения диплома, Инди чувствовал смутное беспокойство. Хоть с той поры и прошло восемь лет, он до сих пор не забыл, как с ним обошлись перед самым выпуском. Впрочем, с какой стати думать об этом? Малхауз ушел на пенсию, празднование Дня Отцов-основателей отменили. И все же, приближаясь к университету, Инди ощутил в глубине души подспудное напряжение.

Он миновал университетский книжный магазин, по пути заглянув в витрину, затем пересек Эллис-авеню и прошел мимо административного корпуса, где той памятной весной Малхауз вкупе с членами правления университета учинил ему перекрестный допрос. Инди живо представилось, как он сидит перед длинным столом на верхнем этаже, лицом к лицу с седовласыми обвинителями. И снова внутренне подобрался, будто все началось заново. Обогнув корпус с южной стороны, он через узкий проход вышел на огражденную четырехугольником зданий площадь.