Оксана Демченко - Докричаться до мира

Мой Эл прекрасно знал, как мало от меня будет пользы в бою. Только надеялся, что его спину я все же прикрою, если что. Хорошо хоть на это самое «если что» меня хватило. И на маскировку, само собой. Эл на время первого контакта с волвеками остался во втором транспорте, мы так решили заранее. Все же я – человек и не вызову резкого неприятия, а он внешне – типичный Вечный. И сидел мой Эллар на кромке борта, впившись отменно острыми когтями в металл и мучительно страдая: ведь жуткие волки полукругом охватывали беззащитную «деточку», пока он отдыхал наверху, в полной безопасности.

Стать видимой и сидеть возле вожака – а кто еще возьмется изучать новое – оказалось действительно трудно. Ни с первого, ни со второго взгляда я не поверила, что он, скорее всего, тот самый Старший и обязан быть вполне разумным. И даже мудрым… Рука невольно плотнее сжала рукоять меча, презрительно дрогнувшую в ответ. Риан прав, этот клинок намного умнее своей новой хозяйки. Он явно отказался считать волка врагом, и мне стало чуть легче.

Ненадолго.

Когда Первый лег в пыль и его тело вывернула судорога, обдирая мех и натягивая плотную коричневато-серую кожу, я с трудом перенесла немыслимое зрелище. И снова ожидание человеческого лица не оправдалось, он и в двуногом варианте оказался совершенно иным. Чужим. Инопланетянином, полноправным жителем этого мертвого и незнакомого для меня мира. Вожаком, наделенным даром, проявившимся в человекоподобном облике с полной отчетливостью, ярко и плотно связанным с Хьёрттом. Я едва не упустила момент, кода уже пришла пора надевать волвеку маску.

Потом он устроился поудобней, ловко копируя мою позу, заговорил, и все пошло проще. Голос оказался глуховатым и чуть невнятным, к тому же Первый нервно принюхивался к хозяйскому запаху маски и мучительно старался поскорее притерпеться к ее плотному прилеганию, но знакомый язык и вполне уверенная речь сразу сделали его ближе, понятнее.

По-настоящему познакомиться и свыкнуться со старшим волвеком я смогла лишь после общего опыта лечения, когда его сознание оказалось открыто целиком, как и мое. Третий прав – Лайла нельзя не уважать и не любить. И Сидда права – волвеки не похожи на людей, но они очень красивы и самобытны. Вопреки моим опасениям, они вовсе не выглядели все на одно лицо. Хотя были во многом подобны: высокие, с широкими вислыми плечами, длинноватыми руками, гладкими черепами и тяжелым внимательным взглядом. Это вообще свойство одаренных, не научившихся или не стремящихся укрощать свои способности к передаче и приему сознания. Нашла, на что жаловаться: им-то мой взгляд переносить не легче.

Из нашего первого сомнения – они непривычные – вырисовывалось постепенно и все сильнее нервировало меня новое, весьма неожиданное. Эйма-Хо в стаю приняли сразу, якобы в наказание. Я бы туда уже через день вступила сама и с радостью. Может, позовут потом? А то прямо зависть к шкодливому щенку берет.

Второе сомнение посетило нас на пару с Тимрэ.

Волвеки – они, как хотелось бы думать, самодостаточная раса, наравне с людьми и айри. Или все же случайная краткосрочная мутация, находящаяся в непрерывном развитии, опасная и непредсказуемая? То есть требующая жесткого ограничения в потомстве, карантина и прочих ужасов, мало похожих на свободу…

Это даже не мой вопрос, его уже обдумывают и скоро будут задавать управители и ученые там, на Релате. Если второе мнение победит, будут ли счастливы наши новые знакомые дома? Или сменят один загон на другой, более просторный и удобный?..

Я уверена, что они, как говорят хозяева, «стабильны». И что жена и сын Йялла – как раз один из способов проверить и подтвердить сказанное. Но доказать что-либо ученым и властям мы сможем, лишь получив в свое распоряжение полный архив проекта. Как, если неизвестно, где он?

И еще одно сомнение. Наше общее уже с Элом – начальником экспедиции.

Почти четыре десятка чужих, отменно крепких диковатых мужиков, ростом и плечами не про всякую дверь, рыча, визжа и охая, ввалились на корабль. Как нам их принимать и расценивать? И возможно ли без конфликтов управлять новым экипажем, обучать его, а для начала просто допускать к свободному перемещению по «Тор-а-миру» и позволять действовать без присмотра хотя бы в простых делах?

Но с этим оказалось уж совсем просто. Лишившие их права на примитивную культуру первобытности Вечные оказали нам неоценимую услугу. Волвеки не обожествляли корабль, не страдали от суеверий и не стремились ограничить свои возможности стереотипами. Они давно желали узнать, что делает хозяев сильными. Они уверенно считали, что ничем не хуже и вполне могут постичь знание и перенять навыки. И жадно желали учиться. Еще волвеки совершенно не хотели быть дикими и пытались приспособиться, стремились сразу правильно вести себя в новых условиях. Да и любое слово Лайла исполнялось еще до произнесения, а если задержка достигала пары мгновений, в дело вступал Четвертый.

Я толком рассмотрела его лишь в грузовом ангаре, что, пожалуй, к лучшему. Он уже был «человеком», с сопением и рыком натягивающим незнакомый комбинезон, хмуро зыркающим на собратьев, еще не сменивших облик и по-волчьи деловито обнюхивающих помещение.

Уже знала: не зверь, а подвинуться в стороночку все равно очень потянуло. Он заметил и позже со смехом пояснил, что Йялл вообще-то еще здоровее. Для Хо, надо добавить сразу, с лихвой хватило габаритов и голоса Ринка. Младшенький в стае ходил сперва возле воспитателя пригибаясь, жители Анкчин не очень высоки даже по меркам людей. А уж с новым «братом» у них разница в росте – под сорок сантиметров. Но детеныш подозрительно быстро разобрался, насколько миролюбив громадный волвек. Хо спешил, стремясь ни на шаг не отставать от «наставника», гордый причастностью и уверенный в своей полной защищенности. Щенок, что с него взять…

И все же, пока мы не обрели Юнтара, корабль с волвеками на борту сильно беспокоил меня.

Слишком различны наши мысли, оценки событий, жизненный опыт и привычки. А прийти к согласию можно, лишь подробно разъясняя свои позиции. Часто это трудно, и особенно сложно – начать разговор и задать ему верный тон. Все же они не люди, и как воспримут указания и распоряжения чужого лидера, а вовсе не признанного и обожаемого Первого? Особенно, когда надо рассказывать совсем очевидное, невольно намекая на уже упомянутую дикость. Эл страдал от своей деликатности, Тимрэ мучительно осознавал косвенную причастность к созданию купола и Гнезда. И недосказанного уже к вечеру стало многовато – но тут проснулся наш бесподобный старый ворчун, и все сразу и полностью наладилось.

Юнтар не выбирал мягких слов для обозначения ситуации.