Алексей Пехов - Ночь Летнего Солнцестояния

— Неважно. — Оват снова покосился на Темного Охотника у своих ног, — Мы много разговаривали с Гербертом, и он показался мне действительно хорошим… — Друид едва не сказал «человеком», но осекся. — Однако если я стану кадаверцианом, то потеряю свой дар.

— Возможно, и так. Наши магии слишком разные. Но то, что ты знаешь, бесценно. Став одним из кадаверциан — ты сохранишь память.

— Да, ты говорил… Но я все равно не понимаю, зачем тебе это надо? Какая польза?

— Нософорос хотят, чтобы мир менялся. Мы пытаемся сохранить все, что любили в нем.

В глазах прорицателя отразилось что-то вроде понимания. Бран встал у двери, посмотрел в темноту, где все еще шелестел дождь.

— Не знаю… может, ты и прав…

Кристоф поднялся, подошел к нему, стараясь не наступить на опасную тень.

— Я не могу провести обращение здесь, иначе хранитель почувствует это и убьет тебя. Нам придется покинуть Ирландию.

Брови овата удивленно приподнялись, но он промолчал, продолжая внимательно слушать, и кадаверциан продолжил:

— Ты сможешь укрыться на время в убежище кадаверциан. Во Франции.

Бран посмотрел на деревья, мокнущие под дождем:

— Здесь мой дом…

— Послушай. — Колдун постарался вложить в слова всю свою убежденность. — Я тоже очень люблю Ирландию. Но дубы растут не только на этой земле. Сейчас ты не найдешь здесь никого, кому сможешь передать свои знания… Пройдет какое-то время, и ты вернешься.

Оват глубоко вздохнул. Потом пристально посмотрел на некроманта:

— Наверное, ты прав. Скажи, я сильно изменюсь после обращения? Ты сам… очень изменился?

— Стал умнее. — Колдун усмехнулся. — Собирайся, мы уйдем прямо сейчас, пока не закончилась ночь.

— Чтобы попасть во Францию, надо найти корабль, а это…

— Нам не нужен корабль. Мы пойдем через тоннель нософорос. Очень старый, мэтр рассказал мне о нем на случай бегства. Хранители не пользуются им уже много веков.

— Мне нужно немного времени, чтобы собраться.

— Не бери ничего лишнего.

Бран быстро оглядел святилище, достал из тайной ниши в стене толстую книгу и положил на край стола.

— Это я возьму с собой обязательно. И серп — тоже.

Колдун взял увесистый том, открыл его и увидел знакомый размашистый почерк Герберта.

— «Мы видим обитателей земли, а нас из них никто не может видеть…» — прочитал кадаверциан и почувствовал странную тяжесть в душе.

— Что это?

— Скел. [10] Скел — «повесть». Так ирландцы называют саги. Песня Мидхира. Я рассказывал, Герберт записывал. Его очень интересовало все о нас.

Кристоф перевернул несколько страниц:

— «Есть три вещи, которые постоянно уменьшаются, — темнота, ложь и смерть. Есть три вещи, которые постоянно увеличиваются, — свет, жизнь и истина. — Было видно, что Герберт торопился, записывая это. Почерк его был неровным. — …Друиды учат народы Ирландии бессмертию души. Они верят, что умерший в этой жизни может возродиться в другой, но многие должны возвращаться на землю неоднократно, пока не преодолеют в себе зло…»

Кристоф захлопнул фолиант и протянул его овату. Тот бережно завернул том в холстину и убрал в заплечный мешок.

— Герберт был твоим другом? Мне жаль, что он погиб.

— Герберт был моим учеником. Мне еще более жаль. Идем.

…Дождь перестал, но в воздухе продолжала висеть влажная дымка. Пахло цветущим клевером и сырой травой. Кое-где в разрывах туч поблескивали звезды. Бран шел, не оборачиваясь, но смотрел по сторонам с жадной тоской, словно старался запомнить все как можно лучше.

Скоро небо заволокло серой мглой, из низин пополз туман. Спутники молча обогнули кладбище, где некроманта подкараулил лудэр. По узкой каменистой тропинке, вьющейся между кустов, спустились с холма. Могучий Бойн неспешно нес свои воды между каменистых берегов, и в его волнах отражались тучи.

— Я знаю, куда мы идем, — тихо произнес Бран. — В Брук- на-Бойн. Подземное жилище бога Дагды. Значит, там находится твой потайной ход? Кристоф молча кивнул.

Он знал, что ирландцы верят, будто ворота в рукотворных холмах, сидхах, ведут в земли богов, где те живут в наслаждении и невиданной роскоши. Доля истины в этом была. Одно из самых почитаемых мест Эрины действительно являюсь дорогой для бессмертных.

— И что, он приведет нас прямо в Лютецию? [11] Лютеция — древнее название Парижа.

— Он может привести куда угодно, если правильно об этом попросить.

В неровном склоне, поросшем кустарником, показался черный прямоугольный провал. Перед ним лежал продолговатый камень, разрисованный белыми спиралями.

Некромант первым шагнул в темноту. Чужая магия обожгла его лицо, и тоннель с низким земляным потолком превратился в просторный коридор, освещенный зеленоватым светом.

— Я чувствую опасность… — хмуро произнес Бран, шагающий следом за колдуном.

— На тебе моя защита, — отозвался тот, удерживая в памяти сложную магическую формулу, чтобы в нужный момент успеть произнести ее.

Коридор казался бесконечно длинным. Любой, идущий по нему, рано или поздно расслаблялся, не видя ничего, кроме однообразных стен. И в этот самый момент из пустоты возникал Сепс.

Он бросался внезапно, давая путникам всего несколько мгновений, чтобы те успели доказать свое право на дальнейшее путешествие. И если нарушитель спокойствия оказывался чужаком, его дорога была завершена.

Оват замер, увидев в полутьме коридора широко раскрытую пасть. Продолговатая голова зубастой змеи, покрытая чешуей, приближалась стремительно, высокий костяной гребень встопорщился острыми иглами. Но Кристоф успел вскинуть руку перед созданием рода дипсов и начертать в воздухе знак повиновения. Сторож медленно опустил голову. Коснулся мордой ладони некроманта, уронив с клыков на пол несколько прозрачных капель. Между его зубов скользнул длинный раздвоенный язык.

Старший брат этой гигантской твари охранял убежище кадаверциан во Франции. Сепс был поселен здесь и тоже великолепно справлялся со своей задачей.

Кристофу было известно, что яд этого мифического змея настолько силен, что им пропитываются даже кости укушенного. Магия на аспида не действовала.

— Что это за тварь? — спросил друид после того, как змей остался позади.

— Вольфгер говорит, будто вырастил Сепса из куриного яйца, высиженного жабой, — Кристоф вытер ладонь о куртку, — Но я не уверен, что это правда.

— Он огромный, — Бран все еще выглядел потрясенным.

Кадаверциан улыбнулся:

— Скоро ты увидишь его брата. Гипнала. Вот тот — огромный. Больше твоих дубов.

Оват скептически хмыкнул и тут же застыл от изумления. Перед спутниками открылся просторный зал, сводчатый потолок которого поддерживали десятки прозрачных тонких колонн. Казалось, они выточены изо льда, но каждая лучилась тонкой дымкой магии.