Papirus - Будь здоров

Меня все это порядком заботило. К тому же бедный Протис, мальчишка-слуга, беззаветно влюбленный в Олисию, стал при встречах со мной воротить нос, отказывался приветствовать и ходил по дому с вечно хмурым лицом. Что-либо объяснять ему — только напрасно раздувать пожар ревности. Он вряд ли мне поверит, но скорее убедится, что его подозрения небеспочвенны. В этой ситуации я решил, что время лечит и все расставляет по своим местам, к тому же в этой стране шансов осуществить свою мечту у парнишки не было практически никаких. Чем раньше он это поймет, тем легче ему будет пережить крах своих надежд.

Со своей стороны я не давал шанса Олисии думать, будто ее тактика приносит плоды. Держался с ней неизменно вежливо и корректно; знаки внимания принимал с показной холодностью и равнодушием; достаточно прозрачные намеки на возможность более близкого общения упорно не хотел понимать. Тем не менее, похоже, вместо ожидаемого эффекта, такое мое поведение еще сильнее пробуждало в ней извечный женский инстинкт — вскружить мужчине голову и добавить ее в свою коллекцию победных призов. Она постоянно наращивала свои усилия, и мне даже стало любопытно, когда ее уловки не возымеют действия, она дойдет до откровенного соблазнения бедного повара-травника или нет?

Протис продержался недолго. Однажды он подстерег меня во дворе, держа в руках две не лучшего качества шпаги, раздобытые им, видимо, из старого оружия, признанного негодным к боевой службе, но вполне подходящим для тренировок. С этой целью острие каждой было снабжено защитным колпачком, а режущие кромки лезвий специально затуплены.

— Я вызываю вас на дуэль, господин травник! — фальцетом выкрикнул он и бросил мне одну из шпаг, каковую я бессознательно поймал за рукоятку.

Парнишка пару раз махнул шпагой горизонтально, затем разрубил воздух крест-накрест и присел на левую ногу, выпрямив при этом правую, держа шпагу параллельно прямой ноге. Тут же выпрямился и встал в стойку: ступни по ширине плеч; ноги в коленях чуть согнуты; левая рука согнута под прямым углом, отставлена назад и поднята на высоту плеча ладонью вверх; острие шпаги в правой руке — выцеливает, глаз противника. Мой глаз в данном случае. Все по канонам — не юноша-слуга, но целый благородный шевалье прямо таки.

— И что это было? — с любопытством спросил я. Ни в одном из известных мне дуэльных кодексов не предусматривалось таких телодвижений.

— Я приветствовал вас, как это подобает среди благородных людей, — торжественно произнес мой оппонент, — Но вы, господин травник, невежа и хам, поэтому благородные манеры вам недоступны.

Я усмехнулся, поднял шпагу лезвием вверх, гардой к подбородку, резко со свистом рассекаемого воздуха отвел ее вправо и вниз, коротко кивнул и встал в свободную стойку. Бой предполагался только на шпагах без даг или кинжалов.

Вокруг вскоре собралась толпа зрителей, которая со смешками стала подбадривать дуэлянтов. Прибежала и Олисия. Она, вероятно, от неожиданности не успела придумать, что будет лучше, сразу упасть в обморок или сказать пару подходящих случаю слов. Справедливо опасаясь, что ее обморока могут и не заметить, остановилась на втором варианте.

— Господа-господа! — вскричала она, — Прекратите немедленно! По какой причине вы решили драться?

— Я дерусь в вашу честь, леди Олисия! — гордо сказал слуга, — Мне показалось, что этот хам не достаточно восхищен вашей красотой.

Я был всего лет на семь старше этих детей, но на миг показался самому себе пожилым, умудренным жизнью мужчиной, которого сопливые карапузы затащили прямо в ботфортах в детскую песочницу и теперь учат лепить куличики. Думаю, эти двое читали одни и те же романы.

— Вы считаете наш поединок честным и благородным? — спросил я защитника прекрасных дам, — Как-никак вы два года тренировались под руководством опытного воина, а бедный повар в это время учился шинковать овощи.

— Я не собираюсь вас убивать, — презрительно сказал Протис, — Я просто поучу вас манерам. Защищайтесь! Я атакую! — с пафосом выкрикнул он и сделал выпад, целя мне в живот.

Лязгнула сталь, и через секунду я протягивал сопернику его шпагу рукояткой вперед.

— Кажется, вы потеряли.

Он, молча, выхватил у меня из рук свою шпагу и атаковал снова. В этот раз я выбил его оружие подальше в пыль двора. Пусть побегает. Разве я ему оруженосец шпаги подавать? В общем, все его последующие атаки завершались столь же «успешно». Наконец, он бросил шпагу, сел прямо на землю и… расплакался.

— Где вас так научили, господин травник? — спросил меня начальник гарнизона, также присутствовавший на этом фарсе.

Пришлось выкручиваться, впрочем, не особенно далеко отходя от истины.

— Мой отец служил в гвардии и многому меня научил.

Ветеран покивал головой, соглашаясь, забрал у меня шпагу, подобрал вторую и ушел. Зрители потихоньку разошлись. Первой гордо удалилась Олисия, будто все было наоборот, и это я вступился за честь дамы. Мы с Протисом остались одни. Утешать его и вытирать сопли я не собирался. Решил действовать по-взрослому — получи по-взрослому.

— Прекрати реветь боец, — грубо сказал я ему, — Ты воин или тряпка? Так и будешь в пыли валяться?

Он прекратил плач, удивленно посмотрел на меня, но вставать не спешил.

— Тебя не учили, что из любого поражения надо извлекать уроки? Встать солдат! — неожиданно рявкнул я.

Проотис бессознательно подскочил вытянувшись по стойке смирно.

— Ты еще не раз встретишь противника сильнее тебя. На каждого сильного всегда найдется могучий, который его победит. Воин отличается от лакея тем, что умеет правильно переживать свои поражения. Иди и подумай, где ты допустил ошибку. Когда поймешь — приходи ко мне, поговорим.

Все это мне очень не нравилось. К сожалению, компания из секретаря, камердинера и трех лакеев, с которыми я наладил контакт еще в дороге, убыла вместе с графом, а с местными завязать более близкие отношения толком не успел, занятый исцелениями и тренировками. Надо было срочно восполнять пробел, следуя проверенному правилу — слуги знают, если не все, то многое.

Для реализации плана мне потребовалось изготовить приворотное зелье, долженствующее помочь в деле установления приятельских отношений с ключарем и поваром, имевшими самый обширный круг друзей среди обитателей замка. Надеюсь, все помнят, почему у повара так много друзей? Не меньше имеет господин ключарь, так как владеет в замке самым ценным имуществом — ключами от всех кладовых. А в этих кладовых всегда что-то портиться, приходит в негодность, выдается и принимается на хранение… В распоряжении ушлого ключаря всегда есть в заначке то, что любая проверка не сумеет найти без самого ключаря.