Алексей Пехов - Шанс (Сборник)

Он ушел, и Лопес облегченно перевел дух.

— Дай-ка мне, — сказал Рауль, и Пабло бросил ему апельсин.

Капитан ловко поймал плод, просунул руку сквозь прутья:

— Бери. Ешь.

На мгновение их пальцы коснулись друг друга, он почувствовал, как горяча ее кожа.

— Спасибо, сеньор.

— Слышал, ты сцепился со святошей, — поприветствовал Рауля Алехандро на следующее утро.

Капитан произнес в ответ нечто непонятное и очень неприветливое. За оставшиеся до рассвета три часа он совершенно не выспался и теперь волком смотрел на весь белый свет.

— Фернандо, собирай людей. Через час выступаем, — сказал он, умывшись и немного придя в себя. — Святые отцы встали?

— Ха! Такое впечатление, что и не ложились. Приму [35] Прима — молитва, читаемая перед рассветом. прочли вместе с петухами. А у тебя вид, словно по тебе гарцевали жандармы. [36] Здесь имеется в виду тяжелая гвардейская кавалерия.

— Плохие сны.

Сны действительно были плохими.

Застывший от раскаленного жара город, ревущее пламя, дым, поднимающийся в яркое небо, отвратительная вонь горелой плоти. Хриплое карканье воронья смешивалось с молитвами одетых в алое и серое священников. И люди, и птицы с удовлетворением наблюдали за мучениями сгорающих ведьм до тех пор, пока от казненных не оставались лишь обугленные кости. Их складывали на возы, сгребали лопатами пепел, ногами отбрасывая в сторону черепа, и вываливали в реку или отвозили за город, к Чумному кладбищу, сбрасывая останки в ямы.

— Пабло говорит, что отец Рохос с утра спрашивал о тебе у солдат. Ты не нашел ничего лучше, чем цепляться к Инквизиции, мой друг?

Рауль скривился, взял хлеб, яйцо, лук, сыр и подвинул к себе блюдо с маслинами.

— Тебе бы это тоже не понравилось.

— Ты все сделал правильно. На твое счастье, клирик с тобой согласился. Но на будущее — лучше во время парада выстрели в голову какому-нибудь нашему генералу. Проблем будет гораздо меньше, чем из-за боданий с Церковью.

Алехандро был бодр и весел. Впрочем, так случалось всегда, когда они собирались куда-нибудь выступать. Особенно если это касалось возвращения домой.

Рейтар уже облачился в вороненую кирасу, застегнул наручи, повесил на пояс палаш, а на грудь — перевязь с пистолетами. Под мышкой он держал морион, [37] Морион — шлем с высоким гребнем и сильно загнутыми спереди и сзади полями. на голове был повязан видавший виды, но «счастливый» фиолетовый платок.

— Ты не доживешь до полудня. Спечешься.

— Уж лучше так, чем от пули, мой друг, — хохотнул Алехандро, хлопнув капитана по плечу.

Рауль наспех перекусил, запил незатейливый завтрак водой и быстро спустился к своим людям. Через полчаса отряд покинул городок.

Сожалений не было. Здесь их ничто не держало. Мятежная провинция, вставшая на сторону искарских баронов и их богомерзкой религии, отрицавшей могущество Спасителя и принижающей Его до обычного человека, успела выпить из солдат все соки. Они вдоволь нахлебались крови, нанюхались пороху и теперь не могли дождаться возвращения к морю, подальше от проклятых холмов, ненавистной жары и сводящей с ума осторожности.

Сводный отряд, состоящий из рейтар капитана Алехандро и стрелков капитана Рауля, номинально бывшего здесь старшим, спешно продвигался вперед. До того как солнце начало припекать, им удалось преодолеть вполне приличное расстояние.

Дорога была белой, пыльной и такой же яркой, как небо. Высохшие шипы чертополоха, венчавшие тракт опасной короной, смешались с кустами акаций, а затем вовсе исчезли, словно их и не было. Многие поля оказались неубранными, многие — высохшими из-за недостаточного полива, а некоторые и вовсе превратились в черные выжженные проплешины. Мятеж, неожиданно для всех превратившийся в маленькую, пускай и кратковременную гражданскую войну, оставил после себя запустение. Последователи Спасителя-бога и Спасителя-человека были слишком заняты резней друг друга, чтобы обращать внимание на свои урожаи.

Рауль не сомневался, что скоро здесь начнется голод, и тогда даже самые упорные фанатики новой веры забудут о сопротивлении. У них появятся более насущные дела, чем религия или солдаты королевской армии.

Маленькие деревушки, с плетнями, белостенными домами и жителями, молчаливо и внимательно провожающими отряд взглядами, были не слишком приветливы. В одной Рауль приказал устроить кратковременный привал, отправив двух разведчиков вперед, к холмам, откуда открывался вид на окрестности.

Крестьяне встретили солдат без злобы, но с явной опаской. Они, как и многие другие, столкнулись с тем, что вооруженные люди порой убивают, не спрашивая, на чьей стороне ты находишься и каким способом молишься своему богу. Вернувшиеся разведчики доложили, что все чисто, и отряд продолжил путь.

Минут через тридцать возле моста, перекинутого через почти высохший ручеек, прячущийся от зноя за плоскими камнями, они нашли тела двух солдат в форме артиллеристов Восемнадцатого пехотного полка. Оба оказались распяты на грубо сколоченных крестах, в глаза им вбили колья.

Лопес вместе с Рыжим и Жозе сняли мертвых. Мигель приказал выкопать могилы.

— Отмучились, бедняги, — сказал Игнасио, и его хитрое, живое лицо стало суровым. — Упокой Спаситель их души.

— Рано утром нарвались, сеньоры. — Лопес покачал головой и печально цокнул языком. — Дураки. Кто же по двое ездит?

— По официальной версии здесь безопасно. — Фернандо задумчиво раскуривал трубку. — Бои завершились полтора месяца назад.

— Что с того, мой друг? Заразу так просто не выжечь. На это могут уйти годы, — Алехандро внимательно осматривал заросли акации. Кроме него этим занимались еще несколько человек. Солдаты держали под рукой мушкеты и зажгли фитили.

Могилы получились неглубокими, сделанными наспех, но дольше возиться времени не было. Они и так слишком задержались. Как только отец Августе дочитал заупокойную, Рыжий и Жозе засыпали тела землей и швырнули лопаты на воз, где путешествовал отрядный скарб.

— Я бы вернулся — Фернандо мстительно посмотрел назад, где за поворотом скрылась деревня.

— Думаешь, это местные, капрал?

— А кто же еще? Видели, как они перепугались, когда мы приехали?

— Редко какой зверь гадит рядом со своим жилищем, — не согласился Игнасио, обмахивая себя шляпой, и, подумав, добавил: — Правда, к людям это не относится…

Спорить дальше было бесполезно. Возвращаться никто не думал. Рауль усилил патрули и призвал сохранять бдительность.

В полдень началась самая настоящая пытка. Люди и лошади изнемогали, в том числе и от оводов, набросившихся на отряд, проезжающий мимо каких-то безымянных, почти высохших прудов, похожих на большие грязные лужи. Солнце жарило немилосердно, и каждый солдат счел своим долгом послать ему свое проклятие и посетовать на лучи. Вода во флягах заканчивалась с бешеной скоростью, все молили о дожде, но на небе не было ни облачка.