Алексей Пехов - Шанс (Сборник)

Крепко стиснув тонкие запястья прохладных рук, я резко оттолкнул от себя Арнику. Она едва удержалась на ногах и ударилась о раковину.

— Зар, что случилось?!

— Ничего. Пока ничего не случилось. Сейчас я умоюсь и пойду домой.

— Зар!

— Не подходи ко мне.

Она заволновалась. Широко распахнулись глаза, и чуть приоткрылись губы. Совсем недавно я бы все отдал, чтобы увидеть это превращение, но теперь мне было все равно.

— Зар, прошу тебя, не уходи.

— Почему же? Тебе так понравился вкус моей крови?

Я сдернул полотенце с крючка, поспешно вытирая руки.

— Да… Он понравился мне.

— Я и забыл, что ты всегда говоришь только правду. Но, можешь поверить, твоим ужином я не стану!

— Ты думаешь, что я смогу причинить тебе боль?

— Если захочешь, сможешь.

— Не уходи.

Я отвернулся от нее, направляясь к выходу, но Арника догнала меня. Гибкое тело прильнуло ко мне, а прохладные ладони прижались к шее. Я хотел снова оттолкнуть ее, но она извернулась каким-то невероятным образом, и ее губы оказались на моих губах. Они были сладкими, почти как мед, липовый мед с легкой горчинкой, еще сильнее подчеркивающей душистую сладость… И в то же самое мгновение волна едва переносимого наслаждения хлынула в мое тело. Сладкий яд, физическое удовольствие, вкус, запах смешались в ней, многократно усиленные. Я вздрогнул, схватил девушку за плечи, пытаясь отбросить от себя… или, напротив, крепче прижаться к ее губам, чтобы продлить неслыханное удовольствие. Оно оглушило и ослепило меня, лишило воли и разума.

— Теперь ты не уйдешь. Ты не сможешь уйти, правда?

Она не оборвала резко волшебный поцелуй, она понемногу снижала его напряжение, и эта сладость не исчезла, даже когда Арника отстранилась. Меня же продолжала колотить нервная дрожь, и, не в силах справиться с ней, я крепко сжал в объятиях коварный цветок, уже сам целуя ее губы, шею, плечи… Понимал, что схожу с ума, но не мог остановиться.

Воздух вдруг наполнил тонкий аромат, дурманящий и чуть сушащий горло. Его источали волосы, губы, кожа Арники. И ощущения в нем приобретали небывалую яркость, кожа — сверхчувствительность, желания — безумность.

В глубине глаз девушки кружили два зеленоватых омута. В которые я погружался с головой все глубже и глубже…

…Бабочки… Целый рой розовых бабочек носился в воздухе вокруг меня, заполняя мир шелестом крыльев, и их бледные силуэты плясали на стенах. В этом ореоле бело-розового сияния лицо Арники само казалось туманным бликом, и только глаза в своем зеленоватом кружении были реальностью.

— Я люблю тебя, — шептал я, не зная, понимает ли она меня. — Люблю.

Девушка улыбалась нежной улыбкой и молчала. Бабочки, нет, это были уже лепестки яблонь, медленно кружили вокруг ее головы, падали на волосы, на обнаженные плечи, словно снег. Бледно-розовый снег. Я хотел прикоснуться к ее губам, но она отрицательно покачала головой, и тонкие лепестки взвились в невидимом потоке воздуха из невидимого окна и снова закружили по комнате.

— Ты сможешь полюбить меня? Когда-нибудь?

Она молчала, и я не настаивал на ответе. Мне и так было хорошо, спокойно. Я был счастлив…

Я не спал или почти не спал. Словно грезил с открытыми глазами. Болела голова. Нет, она просто раскалывалась от боли. Горло казалось сухим и воспаленным, хотелось пить, но я не мог даже пошевелиться, не мог дотянуться до стакана с водой, не мог остановить головокружительное мелькание розовых бликов в белом тумане…

Легкие пальцы притронулись к моему пылающему лбу, потом мою голову приподняли осторожно, и губы коснулись холодного края стакана. Но в нем оказалась не вода. Прохладная, чуть кисловатая жидкость мгновенно сняла боль и сухость в горле. Стало немного легче, и приостановился наконец невыносимый водоворот перед глазами. Долгожданная темнота успокоила обостренно-воспаленное зрение, и в этот раз я уснул по-настоящему.

Следующее пробуждение было менее болезненным. Приоткрыв глаза, я увидел окна, завешенные плотными шторами, аквариум, чуть отсвечивающий зеленоватыми бликами, угол кровати и Арнику, сидящую рядом. Она улыбнулась мне.

— Ты спал целый день и больше не стонал во сне. Значит, лекарство действует и ты поправляешься.

— Какое лекарство? — Мой голос прозвучал хрипло, но достаточно внятно.

Арника показала мне стакан с бледно-зеленой жидкостью.

— Что в нем?

Она посмотрела на меня задумчиво и осторожно спросила:

— Ты правда хочешь знать это?

— Нет, пожалуй, — ответил я не менее осторожно.

— Тогда пей… Все до конца. Я подумала, что в менее концентрированной дозе оно поможет тебе.

Я едва не захлебнулся, но успел на взлете приостановить свое воображение и допил «лекарство». Как и в прошлый раз, оно значительно разогнало туман в голове.

— Арника, ты действительно ядовитое растение?

Она опустила голову и, мне показалось, заколебалась в выборе ответа. Но генетическая правдивость победила.

— Да. Я отравила тебя. Но не специально. Я не рассчитала дозу.

— Дозу чего? — Я нашел в себе силы и приподнялся, заглядывая в ее опущенные глаза.

— Я растение. Ты не забыл? И могу… моя кровь, то есть то, что считается моей кровью… сильный галлюциноген.

— Стрекательные клетки, яд, дурманящий запах, высокий интеллект, привлекательная внешность. Ты смертельно опасна.

— Прости… — прошептала она совсем тихо. — Я позвонила твоему брату. Он скоро приедет.

Болезненное чувство острой жалости укололо меня при виде опущенной золотоволосой головы, тонких пальцев, сжимающих пустой стакан.

— Арника, ты на самом деле не хотела причинить мне вред?

— Не хотела.

— И чтобы вылечить, ты давала мне свой со… свою кровь?

— Да.

Лис стремительно влетел в комнату, взволнованный и немного испуганный:

— Что с ним?! Что случилось? Арника, я ничего толком не понял, ты говорила, он…

И тут брат увидел меня.

— Какого черта! Что она сделала с тобой?!

— Лис, успокойся. Я нормально себя чувствую.

Но он уже превратился в разгневанного хищника:

— Нормально себя чувствуешь?! Да ты посмотри на себя! Ты же… Мы уезжаем немедленно. А ты, — Лис повернулся к невозмутимой девушке, — держись подальше от моего брата, а не то мне придется применить на тебе средство для уничтожения сорняков.

— Мне очень жаль, что так вышло.

— А, тебе жаль? Ну надо же! Это мне жаль, что я уже давно не опробовал на тебе нашу новую газонокосилку.

— Лис! Прекрати!

— И ты ее еще защищаешь! Она едва не угробила тебя, а ты защищаешь эту… это…

— Лис! Не надо ничего говорить. Ты прав. Едем домой.

Первым делом брат вызвал врача, хотя, по-моему, в этом не было необходимости.

— Ты напрасно волнуешься, я вполне прилично себя чувствую.