Ксения Чайкова - Светлым по Темной

Я, кажется, дома.

И я никогда-никогда отсюда не уйду…

Не уйду… Никогда… Я… Отсюда… Не… Никогда… Уйду…

Надежные дружественные объятия и спокойное тепло сменились чем-то жарким, тяжелым, так и норовящим удушить меня своей горячей духотой. Уютная безбрежная патина под босыми ногами, легкий ветерок в лицо, заставляющий опускать ресницы и невольно улыбаться его несмелым вздохам, и сверкающие нежностью и спокойствием звезды пропали, оставив меня одну в мрачной, неприятной темноте. Не желая задыхаться, я дернулась и неожиданно наполовину избавилась от чего-то, давящего на грудь и живот. Вдохновленная победой, пусть и малой (но ведь главное — начать, а там, глядишь, и города скоро брать начну), я сделала отчаянное мысленное усилие, направленное на разгадку довольно существенной и важной для меня тайны: отчего вокруг так темно? Какие-то отголоски размышлений и умозаключений в моем мозгу на этот счет определенно имелись, я напряглась, стараясь не дать им потеряться (отчего-то все мысли расползались, как тараканы на свету, приходилось прилагать немало усилий, дабы не дать им разбежат

ься и пропасть окончательно), и через несколько минут напряженной умственной работы смогла сделать аж два вывода: или темнота царит вокруг меня (тогда уж я тут бессильна, разве что попробовать магический светильник из энергии Спокойствия создать), или я просто лежу (вот в этом я была уверена па все сто — тело определенно находилось в горизонтальном положении) с закрытыми глазами. В этом случае изменить что-нибудь вполне в моих силах.

Придя к таким логическим заключениям, я решила подтвердить или опровергнуть хотя бы одно из них и с немалым трудом разлепила веки.

Увиденное меня не порадовало. В комнате было душно и сумрачно, чему способствовали тяжелые бархатные шторы, наглухо задернутые и не пропускающие ни единой струйки свежего воздуха. Но кое-что рассмотреть я все-таки смогла.

Помещение было обширным, совершенно мне незнакомым. Моя кровать стояла на небольшом возвышении, очень похожем на низкий постамент, на который в склепе устанавливают гробы. Сходство моей постели с домовиной только усиливалось несколькими букетами цветов, стоящими в ногах и изголовье большой кровати. На таком солидном, роскошном и огромном ложе с дорогим шелковым постельным бельем, кружевными простынями и внушительной горой подушек в вышитых наволочках я возлежала впервые в жизни. Над головой красовался тяжеленный балдахин с огромными кистями и золотым шитьем. В некотором отдалении от кровати стояло трюмо, предусмотрительно повернутое зеркалом к стене — видать, чтобы я не испугалась при взгляде на саму себя. В углу красовался небольшой письменный стол темного дерева и стульчик с шелковой обивкой и резными подлокотниками. Рядом располагалась небольшая кушетка. На ней спал Шерринар. Не то что прикорнул на минутку или придремал случайно — нет, искусник дрых совершенно спокойно,

мирно и безмятежно, сложив руки на груди и благостно улыбаясь милой непогрешимой улыбкой. Стоящие рядом сапоги, висящий на спинке стула камзол и расстегнутая спереди рубашка ясно указывали, что он провел тут уже немало времени и собирается просидеть, вернее, пролежать еще больше. Ну что ж, надо еще сказать спасибо, что хоть не в кровать ко мне полез.

В углах и в середине потолка — позолоченные лепнины с цветочными и птичьими мотивами, на стенах со светло-голубыми обоями, усеянными розами, развешана пара образчиков светлой живописи, несколько фигурных канделябров с оплывшими свечами и зеркало в роскошной золоченой раме — жаль, под таким углом, что с кровати себя не видно. На полу пушистый ковер, на нем, неподалеку от кроватного возвышения, тоскуют хорошенькие тапочки с невысокими каблучками и трогательными пушистыми помпонами на носках. Дверь добротная, прочная, в такую хоть с тараном ломись — выдержит.

То непонятное, что пыталось меня удушить, оказалось тремя одеялами, лежащими одно на другом. Дернувшись, я попросту своротила всю эту гору и теперь лежала полураскрытая, жадно дыша полной, отчего-то туго ходящей и странно ноющей грудью. Ну не диво ли, что я чуть не задохнулась?! И кто в летнюю жару вздумал кутать меня в пуховые и стеганые одеяла?!

Во всем теле ощущались жуткая слабость и вялость, казалось, меня здорово потрепали в мялках, потом старательно выколотили валиками для отбивки белья и завершающим аккордом пропустили через мельничные жернова. Голова кружилась и болела, в груди, стиснутой чем-то жестким, словно костер развели. Морщась, я отогнула край того одеяла, что на мне еще осталось, и с удивлением обозрела тугую повязку, начинающуюся на уровне подмышек и заканчивающуюся в районе живота. От нее невыносимо смердело настоями и зельями. И кто это тут такой заботливый меня перебинтовал?

Решив лично выяснить все возникшие в голове вопросы, я попыталась встать. Тело, не обращая внимания на повелительные команды возмущенного рассудка, желавшего срочно ознакомиться с местными достопримечательностями, категорически отказалось участвовать в разведке и подло осталось утопать в перине и подушках.

Я попробовала встать еще раз. И опять безрезультатно, что ж это такое?! Я настолько удивилась своей недееспособности, что даже испугаться как следует на смогла, просто лежала, тупо уставившись на балдахин и раздумывая, с чего бы на меня подобная вялость напала. А потом и разум, подло изменив своей хозяйке, решил, что ему тоже не помешает немного безделья, и без всякого на то соизволения с моей стороны отключился, увлекая меня в страну сновидений.

Во второй раз я проснулась — скорее очнулась — от тихо-размеренного голоса над ухом:

— …Но должен отметить, что темная искусница, Дивеной именуемая и прозванная нами Дивейно, соблюдения светлых традиций ради показала себя в сем недостойном происшествии с лучшей стороны: приняв вид странный и необычный, ею боевой ипостасью названный, вышеупомянутая сумела без жертв пресечь распространение сумятицы и возмущений в Лайлэре, тем самым восстановлению правопорядка и приумножению славы Светлого Императора поспособствовав. Жертвой единственной стали несколько капель светлой крови, коей обагрились полы поместья многоуважаемого эльфа Вартэка, после того как боевая ипостась искусницы темной применила физическую силу и осуществила клыками захват плоти одного из повстанцев. Вынужден сознаться, в ходе вышеописанных событий искусница, Дивейно нами называемая, получила ранение боевым заклинанием Света изначального, кое не смогла ни отклонить, ни парировать. В данный момент вышеозначенная искусница находится при смерти и не подает никаких надежд на выздоровление. Однако мы не теряем веры в благополучный исход дела и с милостивого позволения Вартэка расквартированы пока в его поместье, ожидая разрешения проблемы состояния темной искусницы в ту или иную сторону. Жду ваших указаний начальственных, уповаю на милость и снисхождение как ко мне, так и к вышеупомянутой искуснице.