Андрей Белянин - Дневник кота с лимонадным именем (Сборник)

Короче, срочно надо ехать на государев двор, в царёв терем.

А я-то тут каким боком? Это не мой профиль — психически хворых убалтывать. Но ехать всё равно придётся.

Быстро попрощавшись с Каргой, я уселась в повозку и покатила к царю.

На Потроха было жалко смотреть.

Глаза у него слипались, бородка узлами закрутилась. И весь вид у батьки был какой-то жалкий, замученный. В общем, совсем не царский.

— Ага, явилась — не запылилась! — грозно прикрикнул государь-надёжа. — Где тебя только черти носют, пока я самолично изменников выслеживал?!

Царь у нас ва-аще на этом деле помешанный. Пунктик у него такой. Везде врагов царства выискивает.

— Ближе к делу, ваше величество, — холодно прервала я его словоизлияния.

— Ну чего ты энто злая-то такая? — пошёл на попятную повелитель. — Злой будешь — на кол посадить велю.

— К делу. Я не люблю повторять.

Вообще-то батька, как ни странно, у меня по струнке ходит. Это он сегодня в ударе почему-то.

— Ну, милая, к делу так к делу, — покладисто согласился царь, уселся на трон и, сурово тыча скипетром в мою девичью грудь, изрёк: — Изволь-ка мне петушка золотого доставить. Он, сказывают, всех супостатов за версту чует.

— Чего-о? Ну вы, величество, блин, даёте! Петушка ему подавай, видите ли! Где я вам его найду? Это ж сказки. Его ж Александр Сергеевич Пушкин выдумал!

— Ну-ну! — погрозил владыка. — Ты потише. Поумерь-ка пыл свой боевой. Какого-то Пушкина приплела. Я царь или не царь? Значится, так: привезёшь кура — повышу тебе жалованье в два раза. Не привезёшь — пеняй на себя. — Потрох развел руками.

Разговор о деньгах меня немного успокоил. Наличность — это всегда приятно.

— Откуда вы хоть про него узнали? — поинтересовалась я.

— Дак это, старец седой явился мне во сне. Настроил гусельки яровчатые и забренчал песенку. Складненькую такую. Есть-де у Шемаханской царицы петушок золотой. От деда моего двоюродного достался. Так что кур этот — наше семейное достояние. Надо бы вернуть.

— И где же я найду эту особу царских кровей? — скептически протянула я.

— В лесу, возле Ольшина. Лагерь у ней там. Мне мои снайперы донесли.

— Отчего ж их и не пошлете?

— Не доверяю я им, — нахмурился царь. — Бездельники окаянные. Гусударственное дело как пить дать завалят. — Когда едешь? — осведомился он деловито.

Что ты с ним поделаешь. Придёт в голову какая блажь — колом её оттуда не выбьешь. Придётся-таки ехать свет за очи, искать эту царицу «кавказской национальности». И как я у неё ещё этого петуха экспроприировать буду?

Словом, сошлись мы на том, что через три часа, собравшись и прихватив с собой Каргуню с Мурзяем (это бабкин чёрный кот-оборотень, каждое полнолуние превращающийся в тупого громилу), я буду ждать царских снайперов с каретой и шестёркой лошадей.

Карга, конечно, была против и ехать отказалась наотрез. Меня, красну девицу, тоже не пускала. Но я отпросилась «на пару дней» и, взяв за шкирку Мурзяя, стартовала в Ольшино.

Ольшино. Что оно, собственно, собой представляет? Да ничего примечательного. Обыкновенная маленькая и запущенная деревенька. Вот, правда, лес там очень красивый. Но мало ль у нас в округе живописных местечек. И чем именно это приглянулось Шемаханке?

Да-а… Шатер у царицы обалденный. Раза в полтора будет повыше царского терема. Огромный, словно шапито, он раскинулся на кисельном берегу молочной реки (я нарочно проверила — всё чистая правда: и молоко, и кисель всамделишные). В этом шатре слились все цвета радуги. Будто золотом вышитая надпись «Шемаханская царица: бюро торговли. Холодильники, телефоны, коты-баюны, жар-птицы» украшала вход.

Ни фига себе, подумала я. Откуда здесь холодильники и телефоны, в сказочной-то реальности?

Ну и ну, понеслась вдогонку первой другая мысль. Никогда бы не подумала, что венценосная особа снизойдёт до торговли.

«Ты совер-ршенно пр-рава, юная хозяйка, — вклинился в моё сознание мурлыкающий голос Мурзика. Он у нас в обыкновенные, неполнолунные циклы не может говорить по-человечески, а только телепатирует. — Интер-ресно, а где это сама цар-рица?»

— Пойдём поищем, — предложила я.

— Позолоти ручку, красавица! — донеслось откуда-то со стороны.

— Ой, кто вы? — Я инстинктивно приняла боевую стойку каратека.

Пред мои ясны очи предстала дама цыганской наружности. Только одета она была не в пример нашим городским гадалкам. Коротенькое зелёное платьице великолепно гармонировало с её изумрудными глазами и смоляными, до самой земли волосами, заплетёнными в пять или шесть косичек-дредов. Прекрасное, отнюдь не поддельное колье из зелёных же камешков украшало её лебединую шею.

— Меня зовут Эсмеральда, хотя чаще называют Шемаханской царицей, — очаровательно улыбнулась она.

— Ужель та самая…

Тьфу, с языка чуть не сорвалось: «Татьяна». А что? Обе ведь персонажи Александра Сергеевича.

— Не сомневайся. А вы, собственно, кто будете, страннички? — нахмурила соболиные брови царица. — И зачем ко мне припожаловали?

— Кхе-кхе, — прочистила я горло. — Разрешите представиться. Аэлита Левашова. Нахожусь на службе у царя нашего Потроха. По его поручению и прибыла. А это Мурзик. — Котик ненавидит, когда я его так называю; обожаю мучить четвероногих.

— Мурзик… Чудесное имечко… — нежно пропела Эсмеральда, и у киски сразу посоловели глаза. — Так чего же вам надобно, перехожие?

— Нам нужен золотой петушок, — бухнула я без экивоков.

А чего, спрашивается, резину тянуть?

— Ха-ха-ха! — звонко засмеялась Эсмеральда. — Ха-ха! Надо же было такое придумать!

Странная она какая-то. Чего смешного нашла в обыкновенной просьбе? Смех без причины, как известно, явный признак… Хм-хм.

— А в чём дело? — поинтересовалась я.

— Милая Лита… Вы не обидитесь, если я вас так буду называть? Я ведь всё-таки старше вас… немного.

— Что вы! Неужели? — польстила я царице. — Великолепно вьплядите.

Парочка комплиментов всегда помогает налаживанию хороших отношений.

— Большое спасибо. Но ближе к теме. Лита, неужели вы ничего не знаете о петушке? Да ведь это давняя история. О ней ещё в газетах писали. Он же умер, золотой наш. С горя и скончался. Всю жизнь каялся в том, что по молодости и глупости шлёпнул царя Дадона. Уже лет пять, как его нет с нами, — обронила слезу царица.

Вот тебе, бабушка, и Юрьев день. Сколько раз я говорила Потроху, что экономить на подписной кампании нельзя. Так нет же: «Казна не вынесет! Тратить гусударственные деньги на листки ненужной бумаги, с которой даже в сортир не сходишь…» Мракобес! Ретроград! Вот что значит не иметь доступа к международной информации. Сидела бы я сейчас преспокойненько дома, пила бы чай с ватрушками…

— Что же мне теперь делать? — Я растерянно уставилась на Шемаханку.