Nik Держ - Кулаком и добрым словом

Волхв вышел в сени. Через секунду он вернулся, держа в руках покрытый жирными потеками закопченный горшок.

— Глотни, — сказал он, протягивая горшок воеводе. — Только не нюхай! — предупредил он гостя.

Но Волчий Хвост уже успел сунуть нос в горшок.

— Ты меня отравить задумал? — спросил воевода, сдерживая рвотные позывы. — Ну и вонища! Чего ты туда налил? Как я эту гадость пить буду?

Воевода поворачивал горшочек и так эдак, с сомнением поглядывая на темную маслянистую жидкость.

— Тебе какая разница, чего я туды бросил? — недовольно рявкнул волхв. — Нос зажми и пей!

Волчий Хвост закрыл почему то не нос, а глаза, шумно выдохнул и сделал большой глоток.

— Вот гадость! — передернул плечами воевода, возвращая зелье Белояну.

— Погоди чуток, сейчас полегчает! — утешил Хвоста волхв.

Через мгновение напряженное лицо воеводы расслабилось.

— Фу, наконец-то отпустило! — довольно выдохнул он.

— Вот и ладушки! — обрадовано потер руки Белоян. — А теперь давай, рассказывай, почему это тебя в Золой Палате сегодня не было?

— А чего рассказывать-то, по мне разве не видно?

— Вижу я, вижу, — ворчливо отозвался Белоян, — болезнь перепил!

— Точно. Поспособствовал я одному мальцу в дружину вступить, вот он и отблагодарил! Напоил…

— Не поверю, что ты словно пацан сопливый меру потерял!

— А я и не терял, покуда наше пойло кушали, — согласился с волхвом Волчий Хвост. — Но он меня своей, печенежской выпивкой потчевал! Ну я с непривычки и сомлел!

— Печенежской? — в волнении вскричал Белоян. — Так и шамана печенеги подослали!

— Уж не хочешь ли ты сказать, зубастый, что старый Волчара продался? Все полегли, а он жив-здоров?

— Тю на тебя, болезный! — волхв замахал руками. — Я тебя слишком хорошо знаю, чтобы такое предположить. Но знаешь вся эта история как-то нехорошо пахнет!

— Согласен!

— А что за малец тебя спивал? — вдруг спросил волхв.

— Чупрак. Печенег, недавно в Киеве. Я его в корчме повтречал, ну после той свадьбы…

Волчий Хвост замялся, видимо воспоминания приносили ему нестерпимую боль. Волхв понимающе кивнул, призывая воеводу продолжать.

— В корчме Чупрака чуть не порешили, толпа пьяная раздухарилась — но малец оказался не из пугливых. Я помог ему маненько, а там и стража подоспела. Печенег себя моим должником, вот и проставился, по нашему, по русскому обычаю…

— Вот значит как, — задумчиво почесал в затылке волхв, — возможно, что и без умысла, а возможно и…

— Что ты несешь? — обиделся воевода. — Какой умысел?

— Ну, это тебе нужно знать, — прищурился волхв, — ты ж у нас стратег. Последний воевода в державе! Остальные в Золотой Палате спят непробудным сном…

— Как же так, Белоян? Почему не почуял — у тебя же нюх на волшбу ого-го!

Волхв потупился:

— И старуху бывает проруха! Не почуял! Виноват! Не встречался я с такой волшбой раньше! Слышать — слышал! А вот встречаться… Шаман долго готовился, умело, гад, силу скрывал! А так до самого конца ничего и не заподозрил! Только ослабить успел, поэтому не погиб никто, заснули только… Но если ничего не предпринять сон их будет вечен…

Дверь, скрипнув, распахнулась, и в жилище волхва заглянул взволнованный Чупрак.

— А вот и мой нежданный спаситель! Заходи, чего в дверях торчишь? — Волчий Хвост махнул печенегу рукой.

— Можно тебя на пару слов? — спросил воеводу Чупрак.

— Да так говори — у меня от Белояна секретов нету!

Чупрак прошел внутрь, с опаской покосившись на крепкие медвежьи клыки верховного, и остановился напротив воеводы. Затем обнажил свою кривую саблю и протянул её Волчьему Хвосту рукоятью вперед.

— Руби меня! — воскликнул он, склоняя перед воеводой голову.

— Ты чего, паря, белены объелся? — опешил Волчий Хвост. — Белоян, чего он несет? Может, приболел? — воевода с надеждой взглянул на волхва.

— Да нет, здоров он! — возразил Белоян, пристально посмотрев на печенега. — Я это чую! Не идет от него болезный запах…

— Может он голову…

— И с головой у него все в порядке! — разозлился волхв. — Ты парня сначала выслушай!

— Ну, чего там у тебя? — немного растерянно спросил воевода.

— Я знал о нападении шамана, — тихо прошептал Чупрак. — Мало того, меня специально послали в Киев заранее…

— Ты?! Ты?! — в приступе гнева заорал воевода, вскакивая на ноги.

Он был готов голыми руками разорвать печенега. В глазах у Хвоста потемнело, и он вновь рухнул на лавку.

— Тихо! — прикрикнул на него волхв. — После моего зелья, спокойствие надобно! Сиди и не дергайся! Парень сам к тебе пришел! Значит, есть, что сказать! Не перебивай!

Чупрак с благодарностью взглянул в маленькие медвежьи глазки Белояна.

— Я… я… прости меня, воевода! Если хочешь — руби мою дурную голову!

— А чего это ты вдруг хана своего предать решил? Али не ценил он славного парня Чупрака?

— Ценил! Он послал лучшего!

— А ты его значит…

— Да помолчи ты! — вновь не выдержал Белоян, вздыбив шерсть на загривке.

— Молчу, молчу! — поднял руки воевода. — Только не рычи, а то меня так и подмывает тебя на рогатину поднять!

Волхв глухо рыкнул, игнорируя бородатые шуточки Волчьего Хвоста. За долгие годы общения он давно успел к ним притерпеться.

— Рассказывай парень!

— Моя мать родом из Чернигова, рабыня, наложница моего отца…

— Вот почему ты так по-нашему так хорошо болтаешь! — возбужденно хлопнул себя по ляжкам воевода, вновь перебивая печенега. — Мать научила?

— Да замолчишь ты, наконец? — вновь недовольно заревел Белоян. — Я тебе рот заткну!

— Все! Все! Это твое зелье так язык развязывает! — оправдывался Волчий Хвост.

— В следующий раз лечить не буду! — ворчал волхв. — Давай, продолжай парень!

— Отец меня никогда не любил, мать бил частенько. Я его боялся, боготворил и ненавидел одновременно. Я рос крепким и высоким — я был выше сверстников, сильнее…

— Наша кровь! — довольно воскликнул Белоян. — Она везде дорогу найдет!

Теперь на Белояна недовольно взглянул воевода. Волхв стушевался и замолчал. А Чупрак тем временем продолжал:

… за что они меня не любили, даже родные братья! Били скопом, правда, я им этого никогда не спускал, если их не больше трех было… Всегда я один, никогда мне никто руку помощи не протягивал. Даже когда я стал лучшим нукером хана, мне больше завидовали, чем уважали! А тебе, воевода я благодарен — первый раз кто-то за меня вступился! А ведь я тебя об этом даже не просил! Кров свой со мной разделил! Поэтому я решил тебя вчера напоить, травки у меня были сонные — шаман перед отъездом дал, на всякий случай. Я тебя спасти решил, чтобы Горчак, шаман, что в Золотой Палате шороху навел, тебя не…

— От спасибо, заступничек! — едко сказал воевода, пряча наворачивающие на глаза слезы. — А остальных, значит, в расход определил?