Nik Держ - Кулаком и добрым словом

— Не дай пропасть дитятку! Возьми что хочешь, но только помоги! Я знаю, ты можешь!

Старик попытался поднять женщину с колен, но та, обхватив его за ноги, прижалась к босым ногам волхва всем телом, продолжала выть, словно раненая волчица:

— Это я во всём виновата! Я! Не думала я, что так выйдет! Услышал он меня, забрал самое дорогое — дитя забрал!

Наконец Силивёрст, утомившись поднимать бабу с колен, гаркнул во весь голос:

— Тихо! Уймись, окаянная!

Баба от неожиданности притихла, продолжая лишь всхлипывать. С помощью Морозки Силивёрст поднял её с колен и, держа под руки, отвел в избу. Пока старик шептал ей что-то успокаивающее, Морозко залез в погреб и зачерпнул ковш холодного квасу. Только сделав несколько глотков, селянка смогла немного успокоиться и объяснить в чём дело.

— Веркой меня кличут, — утирая рукавом слезы, сказала она, — ты, старче, может, помнишь меня, я у тебя всегда всякие травки лечебные брала.

— Помню, — ответил Силиверст, — у тебя дитя малое есть. Ты вчера ему настойку от поноса брала.

— Да, брала, — женщина опять зарыдала на стариковой груди.

Слёзы текли у неё по щекам, щедро орошая белоснежную бороду Силивёрста

— Тихо, голуба. Успокойся!

Старик погладил Веру по растрёпанным волосам, словно малого ребёнка.

— Морозко, — обратился волхв к парю, — принеси еще квасу. — Рассказывай, родная: я так понял, с дитём что-то приключилось? Если заболел ребёночек, не боись — вылечим!

— Не-а-а, — ревела баба, — не заболел! Это я всё, дура, сама его лешаку отдала-а-а!

— Как так — отдала? — удивился Силивёрст.

— А так!

Верка отёрла рукавом слёзы и продолжила:

— Муж у меня в прошлым годе сгинул — на охоту ушёл и не вернулся! Одна я средь мужниной родни осталася, вроде и сродственники, а как чужие. Тяжко мне с дитём. А тут Борька, сынишка мой, — пояснила она — приболел. И ревёт и ревёт. Измотал меня всю! И настойки я у тебя взяла, но не помогла она!

— А ты хотела, чтоб она сразу помогла, что ли? Сразу даже кошки не родятся, а тут понос! Ну, ладно, дальше то что?

Шмыгая носом, Верка продолжила:

— К вечеру свёкор со свекровкой на меня насели: " Успокаивай своего пащенка, а то из дому вместе с ним выкинем!". Тут я не сдержалась и в сердцах крикнула на Борьку: " Моченьки моей больше нет, да чтоб тебя оглашенного Лешак унес!". Вдруг в избе открылась дверь и налетевший ветер загасил лучину. Темно на дворе было. Пахнуло сыростью и прелыми листьями. Дверь с треском захлопнулась, и наступила мёртвая тишина. Кинулась я к Борькиной люльке, а там… — женщина опять зашлась в безудержном плаче. — Там горсть перепрелых прошлогодних листьев и сыночка моего н — е-е-ет!

— Да, — Силивёрст почесал мозолистой рукой затылок, — вот так дела. Морозко, неси сюда ковшик с квасом!

Старик достал с полки сосуд и чего-то добавил в квас. Морозко принюхался:

— Валериана?

— Да, — ответил волхв, перемешивая содержимое ковша, — и не только. Там и мята, и сон- трава. Пусть она успокоится, поспит. А мы с тобой подумаем, как горю помочь.

Старик протянул ковш Верке:

— На, голуба, выпей! Полегчает. И домой иди, а мы с внучком тебе поможем!

Верка вновь бухнулась старику в ноги:

— Спаситель! Работать на тебя до конца дней своих буду-у-у!!!

Он заставил бабу выпить квасу с подмешанным в него зельем. Затем проводил Верку до порога.

— Ступай, родная, а нам еще подумать надобно.

Как только Верка ушла, Силивёрст, повернувшись к Морозке, спросил:

— Ну, внучок, чего ты про леших знаешь? Проверим, внимательно ты меня слушал, али нет.

— Лешие — это низшие духи, как домовые, водяные, полевики, и прочая мелочь, — бодро начал перечислять Морозко. — Силами далеко уступают богам. Однако являются сущностями волшебными, и недооценивать их не стоит. В лесу лешему подчиняются всё: растения, звери, птицы. Лешак по праву хозяин леса. Немногим смертным доводилось встречаться с лешим лицом к лицу. Потому как облик его изменчив. Леший может быть высоким, как столетний дуб, и выглядеть точь-в-точь как старое дерево. Может быть маленьким, как белка, может явиться в виде старика с куцей бородёнкой цвета зелёной плесени или мха. Если явиться он в виде человека, то одето всё на нем будет наперекосяк: левый сапог на правой ноге, правый на левой, полы кафтана или полушубка заправлены не как у всех слева направо, а наоборот. Любимая его забава — людей запутывать, с дороги сбивать. Не любит он охотников и лесорубов, ибо он и лес — одно неразрывное целое. Причиняя вред лесу, наносишь вред и самому лешему.

Всё это Морозко оттарабанил на одном дыхании, затем, переведя дух, спросил:

— Дед, как ему вред-то причинить, я не знаю, — ты об этом ни разу не рассказывал! Не будем же мы весь лес вырубать?

— Да, — Силивёрст прошёлся по горнице, — силой мы его не возьмем. Хитростью надо! Попробуем его напугать!

— Ага, — Морозко ухмыльнулся, — он сам кого хошь напугает!

— Ну, это мы еще посмотрим!

Старик залез на полати и стал вытаскивать мох, которым законопачивал щели в избе.

— Есть тут у меня штучка одна…

Кряхтя, старик слез со скамейки и показал раскрытую ладонь. На ладони старика лежала булатная чешуйка, от которой шла неведомая губительная сила. Морозку неожиданно прохватил озноб. От безотчетного страха его пробил пот, а по телу побежали крупные мурашки. Неведомая сила чешуйки обжигала парня словно огонь.

— Ага, — старый волхв был доволен, — эта пластинка от доспехов Сварожича — огня. Случайно она мне в руки попала. Как — о том после поведаю. Сейчас у нас другая задача — лешего отыскать!

Старик снял шнурок с оберегами, нанизал на него волшебную пластику и опять надел его на шею.

— Собирай, Морозко, харч в дорогу. Выйдем сегодня!

Лес встретил путников весёлым птичьим щебетанием и зеленью всевозможных сортов и оттенков. Весна полноправной хозяйкой вступила в свои права, потеснив угрюмую Зиму дальше на север. Двое путников: молодой, легкий на ногу парень и старик, опирающийся на резной посох, шли по лесу, стараясь обходить подсыхающие лужи и грязь. Солнце клонилось к земле. Лес наполнялся сумраком, густел, перебираться сквозь переплетение кустов и корней становилось тяжело. Морозко перепрыгнул через очередную валежину и остановился.

— Дед, а мы уже были здесь! Я в прошлый раз, когда через это бревно перескакивал, на сучок наткнулся, клок шерсти из душегрейки выдернул!

Парень, раскрыв ладонь, показал старику пук шерсти.

— Значит верно идем, раз леший проказить начал! Вот хитрая бестия — надеется, что в сумерках не поймём, что по кругу ходим. Давай-ка Морозко сапоги скидай. Одевайся как Лешак- левый сапог на правую ногу, правый — на левую. Хоть и неудобно, зато хозяин лесной с пути сбить не сможет. Полы душегрейки запахни на другую сторону. Вот так-то лучше!