Эрик Ластбадер - Вуаль тысячи слез

— Возможно, он рассчитывал именно на такой ответ. Архидемон хочет преждевременно втянуть нас в игру, как это случилось с нашей сестрой, которую захватили в плен.

— Ах да, я совсем забыл, — криво усмехнулся красный дракон, полыхнув пламенем. — Всему свое время.

— Именно. Это ведь не как в старые времена, дорогой.

— Но мы бессмертны и должны стараться, чтобы все было именно как в старые времена.

Черная дракониха вздохнула.

— Совершенно верно. Правда, нам следует внимательно относиться к врагам и помнить о своем месте на Аса'аре.

— Великом Колесе Судьбы.

Лиммнал затаился в тени, поджидая жертву. Окружающий мир отражался в его трех бледно-голубых глазах. Вокруг расстилалась степь — голые вытертые впадины, утлые островки деревьев, берега бледного лишайника, омываемые океаном лаванды, бесконечным, шумящим при любой погоде. Невероятное ощущение времени, вечности и бесконечного одиночества, которое неумолимо возникало от такой суровой красоты. При виде бескрайних просторов у чужаков захватывало дух и кружило голову, а когда красноватая пыль оседала на коже, они понимали, что красоты степи им не забыть никогда.

Ночь была безлунной и довольно прохладной. Бескрайнее гладкое море травы будто совсем не имело веса, как воздух, отчего зазубренные белоснежные вершины Дьенн Марра казались еще выше и массивнее. Темнота уплотняла и без того густую, высотой до пояса траву, превращая ее в отдельно существующий мир. И в этом мире лиммнал почувствовал что-то живое, тепло какого-то тела, так же как и он, затаившегося в траве, беспокойное дыхание и учащенный пульс кого-то напряженно выжидающего, готового к резкому прыжку.

Лиммнал, прятавшийся в зарослях у лагеря Гази Кан, был специально обучен вынюхивать в траве разную мелочь. Ноздри его расширились, задрожали, а три глаза стали напряженно всматриваться в траву в поисках нарушителя порядка. Суслик высунулся из норки, но, несмотря на голод, лиммнал проигнорировал грызуна. Испуганный тихим свистом летучей мыши суслик исчез, а над высокой травой промчалась целая стая летучих мышей, направляясь к месту ужина. А потом стало совсем тихо. По небу неслись облака, они были чуть темнее обычного, но лиммнал заметил даже это.

Запах лишь на долю секунды опередил движение, ведь лиммнал знал — в напряженных ситуациях двуногие нарушители источают определенный аромат. Так что, когда нарушитель двинулся в сторону лагеря, тело лиммнала было уже в прыжке.

Почти бесшумно лиммнал вонзил три ряда зубов в плечо нарушителя, а потом навалился на него всем телом, сбивая с ног. Ловко увернувшись от кинжала, лиммнал снова вцепился в руку нарушителя, вырывая плечо из сустава. Незваный гость потерял сознание, а успокоившийся лиммнал потащил его тело к кострам, разведенным вокруг дерева.

Возле высокого, гордо вздымающегося из красноватой почвы ствола сидели и стояли шестнадцать коррушей Гази Кан. Костер трещал, брызгая искрами, а рядом на углях был укреплен закопченный котелок. С противоположной стороны у самого дерева лежала женщина. Стоящий рядом мужчина бережно поглаживал ее огромный живот, вполголоса бормоча Бер-Бнадем, родовую молитву. Другая женщина, аккуратно раздвинув ноги беременной, встала на колени и стала говорить что-то очень тихо и медленно, будто обращаясь к ребенку.

Отнам сделал знак лиммналу, и тот послушно выпустил жертву. Мехммер, младшая сестра Отнама, помогла оттащить нарушителя к дереву.

— Джени Серии, — пробормотал Отнам, поглаживая густой мех за мускулистой шеей лиммнала.

Сильный удар кулаком привел пленника в сознание. Гази Кан пытали его целый час, но не добились ни слова.

Мехммер плюнула в лицо врага.

Кто-то кинул лиммналу кусок мяса, и он тут же проглотил его, негромко засопев. В обычном состоянии лиммналы ведут себя очень тихо, стараясь не издать ни звука.

Отнам посмотрел на дерево. Серо-черное, колючее, сучковатое, старое, как мир, оно казалось удивительно красивым. Они с сестрой ухаживали за ним с тех пор, как научились ходить. Здесь, под укрытием мощных корней, были похоронены их родители и родители их родителей. Теперь это дерево перешло к Отнаму и Мехммер вместе с надеждой на лучшую жизнь. После того как их кости превратятся в пыль, дерево перейдет их детям. Возвращаясь из долгих путешествий в неизведанные земли, они искали глазами дерево, которое словно маяк показывало — они дома.

Используя самую мощную из ветвей, Отнам и Мехммер привязали Джени Серии за шею так, чтобы он медленно задохнулся, как того требовал обычай. Пленник слабо брыкался, и с веток посыпались мелкие жесткие плоды. Молитв никто не читал, так тоже полагалось по традиции.

Темные блестящие глаза Мехммер следили за предсмертными судорогами жертвы с нескрываемым удовольствием. Мехммер была высокой, широкоплечей, с гривой иссиня-черных волос, заплетенных в косы, которые украшали мелкие пестрые раковины гриэя, диски полосатого янтаря и капельки королевского сердолика. На ней были обтягивающие кожаные бриджи, свободная рубашка с широкими рукавами из некрашеного муслина длиной до колен и желтые туфли на тонкой подошве с загнутыми серебряными носами. На простом ремне, обхватывающем тонкую талию, висел меч с узким лезвием, ятаган и кинжал с украшенной драгоценностями рукоятью, который Мехммер сделала сама.

Именно она выковала кинжал брата, который оказался крайне полезен в стремительных атаках и рукопашном бою. Красивая массивная рукоять надежно лежала в ладони, а тонкое лезвие проходило между указательным и средним пальцами. Это было скорее колющее оружие, чем рассекающее, идеально подходящее для драк в замкнутом пространстве. Уже много раз этот кинжал спасал жизнь Отнаму.

— Агашир всего в сутках пути, а нас все еще преследуют Джени Серии, — сказала Мехммер. — Что же делать?

— Принесем Макктуубу это доказательство вероломства Джени Серии, — ответил Отнам.

— А что, если Макктууб спросит, — встревожилась Мехммер, — что, если он захочет узнать, чем мы занимались?

— Мы простые торговцы — мирные и набожные.