Маргарита Епатко - Путь Грома

Он дружелюбно улыбнулся, стараясь поймать взгляд незнакомца и поперхнулся от увиденного. Здоровый, наверное, двухметровый мужик в расстегнутой рубахе, открывавшей заросшую шерстью грудь, выглядел недружелюбно. Только Машенька, безгранично верящая в возвращение сына, могла запустить сюда это чудовище.

– Я все понимаю, – пробормотал старик. – Сейчас время такое. Я дал Машеньке успокоительное. Пожалуйста, только не трогайте ее. Если вам нужны деньги…

Молодой мужчина напрягся, на лице у него заиграли желваки, казалось, что внутри него происходит какая-то безумная борьба. Старик вжался в стенку, моля небеса только об одном, чтобы это чудовище не тронуло Машеньку. Единственное, что у него осталось в жизни. Безумный страх за жену придал ему силы, и он бросился к кухонному ножу непредусмотрительно оставленному Машей на мойке.

– Поверьте, в этом нет необходимости, – мягкий низкий голос принадлежал все тому же волосатому парню. Вот только глаза его были уже не темными, а светло серыми, лучащимися каким-то мягким завораживающим светом. – Я не причиню вам зла. Тем более, что мне надо уходить. Но, – парень взглянул в сторону окна, потом на старика, как будто делая трудные выбор. – Но, – продолжил он, – если вы не возражаете, мне бы хотелось сначала узнать кое-что о вашем пропавшем сыне.

Он подошел к Сене и, взяв его за руку, мягко вынул из нее нож и по дружески обнял старика за плечи. И от этого простого прикосновения вся боль, копившаяся в душе старика, выплеснулась наружу.

Он уткнулся в плечо незнакомца и захлебываясь слезами, стал рассказывать, какой у них был замечательный сын Левушка. Как они с Машенькой радовались его рождению. Как Машенька, которой хронически ставили диагноз бесплодие, не иначе как по воле небес забеременела уже в пятьдесят и, несмотря на протесты врачей, родила очаровательного малыша. Они вкладывали в ребенка все и деньги, и знания, и душу. И когда у Левушки обнаружились музыкальные способности, ему наняли лучшего репетитора. Потом он поступил в музыкальную школу, а затем уехал учиться в столицу в консерваторию.

Старики скучали по сыну, но понимали – нельзя лишать мальчика будущего. Несчастье случилось неожиданно. Левушка приехал к родителям на каникулы. Переночевал и решил утором прогуляться по городу. Но вернулся будто чем-то расстроенный. А потом исчез. Родители даже не слышали, когда он ушел из дому.

Прошло какое-то время, прежде чем они подумали о плохом. Потом обратились в милицию. Потянулись бесконечные дни ожидания. И как-то вечером их соседка, милейшая женщина Алина, принесла печальную новость. Под мостом недалеко отсюда был найден спрятанный в камышах обезображенный труп Левушки.

Тогда-то с Машей и произошло несчастье. Она стала кричать, что ее сын жив, и она чувствует это. И даже на похоронах держалась отстраненно, не захотев попрощаться с мальчиком в последний раз. Спасибо Алине. Она взяла все заботы на себя. Конечно, Семен Львович дал ей денег…

– Вы бы слышали, как он играл на скрипке, как он играл, – закончил рассказ старик.

Он утер краем халата слезы и удивился, как он мог подумать о замечательном молодом человеке что-то плохое. Может, и Машенька почувствовала, что это добрый человек. Может, она скоро пойдет на поправку?

– Обязательно поправится, – отвечая на его мысли, сказал парень – Скажите, у вас не сохранилось фотографий Левушки?

– Обижаете, юноша, – старик повел его в зал, где на видном месте висел портрет худого молодого человека в очках. Он смущенно улыбался, как большой и доверчивый ребенок.

Колдун приложил руку к фотографии и недовольно поморщился, увидев, что даже пальцы его уже почти покрылись бурой шерстью. Ему нужно было торопиться. Но он не мог уйти отсюда просто так. Мужчина сосредоточился и довольно усмехнулся.

– Вы знаете, – повернулся он к старику. – Ваша жена права, Левушка жив и находится не так далеко отсюда. Подожите, – он попытался сосредоточится, но то что обычно давалось играючи, теперь получалось с большим трудом. Его мысли как будто продирались сквозь колючую проволоку ненужной информации. – Карандаш и бумагу, – прохрипел он, пытаясь задержать крохи раздобытых знаний.

– Конечно-конечно, – старик пододвинул странному волосатому человеку, с дрожащими от напряжения руками, блокнот с ручкой, обычно лежащий у телефона.

Волосатый человек с явным усилием написал на нем несколько цифр.

– Вот это все, что я смог узнать.

Семен Львович дрожащими руками взял блокнот. Даже себе он боялся признаться, что верит в абсурдность происходящего. Пытаясь вглядеться в плывущие перед глазами цифры, он проклинал про себя старческую дальнозоркость, не замечая текущих из глаз слез.

– Это же номер телефона, – пробормотал он. – Но не городского. Одну минуту, – он кинулся к книжному шкафу и с не присущей для его возраста быстротой стал сметать все с книжных полок прямо на пол. – Он должен был остаться, должен, – отбежав от шкафа старик бросился к тумбочке. Ее содержимое тоже перекочевало на пол.

– Вот он, – старик достал справочник и зашелестел страницами. – Конечно же, это районная больница, километров двадцать отсюда. Но как Леша мог туда попасть?

– Не знаю, – колдун задумчиво пожал плечами.

Он сидел на полу, набираясь сил, и поражался собственной глупости. Вот опять все растратил, загнал волка внутрь. Ну, как он теперь будет отсюда выбираться?

– Так и будет, – оборвал он сам себя. – Хватит ныть.

– Что я могу для вас сделать? – старичок подскочил к мужчине, пытаясь помочь встать. – У меня есть деньги.

– Откройте окно на кухне, – прервал его колдун, – а то мне этим вряд ли удастся что-то сделать.

Он посмотрел на свои скрючивающиеся пальцы и довольно усмехнулся. Нет, ему не удалось задавить волка до конца, а значит, шанс выжить пока остается.

– Окно? – Семен Львович удивился, но послушно повел его на кухню. – Хотите, останетесь у нас переночевать? На улице по ночам небезопасно.

В ответ на последние слова старика раздался душераздирающий вопль. Так мог орать только раненый зверь.

– Вернее раненое чудовище, – подумал про себя колдун.

– Вот-вот, – ничуть не удивившись, подытожил старичок. – Сплошные бандиты, наркоманы и прочая нечисть, прямо как в лесу.

– В лесу безопаснее, – не согласился с ним колдун. – Вы могли бы кое-что пообещать мне?

Он улыбнулся старику, чувствуя, как чешутся, отрастая, клыки.

– Определенно, да, – кивнул тот.

– Если к вам сейчас постучит ваша замечательная соседка Алина, не говорите ей, что я был здесь. И, вообще, ни в коем случае не открывайте ей дверь. Скажите, что заболели, спите, что угодно, но только не приглашайте ее в дом. Сама она зайти не сможет. Обещаете?